По иронии судьбы детство нашего героя прошло вблизи стадиона «Динамо» и в футбольной семье — кажется, выбрать другую профессию он просто не мог. И добился-таки исполнения мечты, став одним из лидеров «бело-синих» в 1970-е. Его финтов боялись все защитники, а стиль игры произвел впечатление на самого сэра Элтона Джона. Чуть позже он стал одним из ярких представителей отечественного тренерского цеха.

12 сентября нашему герою Владимиру Курневу — 75 лет! Корреспондент pressball.by связался с именинником и вспомнил не одну интересную страничку биографии.

— Владимир Борисович, хотелось бы вернуться на много лет назад — в ваше детство и послевоенный Минск. Какой запомнилась столица 1950-х годов? И какое место в ней занимал футбол?

— Как у нас было? Зимой с утра до вечера хоккей, летом — футбол. Тем более жил я как раз возле стадиона «Динамо», на улице Ульяновская. Зимы были немножко другие, снежные. На стадионе — огромные горки. Мы катались и на санках, и на лыжах. Там, где сейчас площадь возле ворот, заливался каток, музыка играла, можно было попить чаю. Беговые дорожки на «Динамо» тоже заливались.

Сейчас захожу в тот двор на Ульяновской, где прожил двадцать лет. Там раньше стояло всего две машины — «Москвич» и «Волга» ГАЗ-21. Подъезды не закрывались, никаких шлагбаумов не было. Я знал практически всех соседей во всем пятиэтажном доме. Сейчас же в своем подъезде я знаю от силы несколько человек. Везде кодовые замки, ни с кем не знаком. Раньше все соседи выходили, сидели на скамеечках, друг к другу в гости приходили. Все дружили. Обстановка во дворе была теплая, семейная. Сегодня все совсем по-другому.

— Любовь к игре номер один пришла от отца, известного советского футболиста Бориса Курнева? Или не обошлось без Геннадия Абрамовича, вашего первого тренера?

— Геннадий Брониславович появился в моей футбольной жизни и остался в ней навсегда. Мы ведь жили в одном доме. У нас было много футболистов во дворе — Анатолий Егоров, Николай Макаров, Николай Шевелянчик, Геннадий Абрамович, Борис Курнев, Михаил Бозененков… У многих игроков там были квартиры.

Так вот к Геннадию Брониславовичу я попал только в 12 лет. Стал к нему обращаться «дядя Гена». А он улыбается: «Какой я дядя Гена? Я уже Геннадий Брониславович».  

Отец после матчей всегда возвращался с букетами цветов. Когда выиграли «бронзу» в 1963-м, была традиция: перед игрой болельщики выходили на футбольное поле и дарили цветы своим любимым игрокам. И вот после матчей отец возвращался с поклонниками. Они несли его чемодан, а он — букеты. И мы его ждали и встречали.

У нас получался своеобразный прямоугольник из домов по улицам Кирова, Свердлова, Ульяновская и Бобруйская. И мы каждый день играли двор на двор в футбол и хоккей. Такое было детство — футбольно-хоккейное.

— Для младших поколений Владимир Курнев известен как Владимир Борисович. Однако доводилось слышать, что во времена игровой карьеры у вас было прозвище Цыпа. Постарался балагур Юрий Пудышев?

— Нет, это не Юра Пудышев, а Вася Курилов, футболист 1947 года рождения. В составе сборной Союза был победителем юниорского турнира УЕФА 1966 года. В нашу молодость волосы у всех были, как у «Битлз» — длинные. И был я похож на Георгия Вицина, игравшего роль пана Цыпы в передаче «Кабачок «13 стульев». И Васька ко мне все: «Цыпа, Цыпа, Цыпа».  В общем-то редко меня так называли, в основном — по имени. Но иногда проскальзывало.

— Ваш дебют за основной состав минского «Динамо» состоялся в 19 лет и вышел очень успешным — с забитым голом в выездном матче в Одессе. Играть с буквой «Д» на груди было мечтой детства?

— Я ведь и у Геннадия Брониславовича занимался в группе подготовки минского «Динамо». И переход получился очень плавным. Сначала нас, трех-четырех человек, взяли на сборы в Гагры. Мы еще школьниками были, с учебниками ездили, в паузах учили. Но, конечно, как мы там учили… (Смеется.)

И все: пригласили в дублирующий состав — уверен, благодаря Геннадию Брониславовичу. Думаю, он рекомендовал нас. За вторую команду не долго выступал — вскоре случился дебют и за основной состав. В первой же игре за дубль меня выпустили на замену, и я забил гол. Так получалось, что во всех командах забивал голы в дебютных поединках — за дубль и за основу «Динамо». Потом меня вызвали в молодежную сборную — в конце сезона у нас были товарищеские встречи. Мы играли в Одессе с «Черноморцем» — и там тоже удалось отличиться.

В динамовской основе тогда еще была плеяда из «бронзового» 1963-го. Главный тренер Александр Александрович Севидов уже собирался уходить и сказал руководству, мол, обратите внимание на молодого человека, есть у него кое-какие задатки стать футболистом. Сан Саныч уехал, и благодаря его благословению я начал играть.

— Одним из ваших главных козырей был невероятный дриблинг, позволявший проходить оборону любого соперника. А против кого из защитников играть было сложнее всего?

— Наверное, против Сергея Боровского. В принципе, можно было обыграть любого, а вот его — практически невозможно. Кажется, ты его обыгрываешь, а он опять перед тобой. Вновь идешь в обыгрыш — а Сережа опять тут как тут. Считаю, что Боровский — сильнейший защитник в истории белорусского футбола. Пройти его было нереально.

Кто еще? Гена Воронин, Витя Гирко были очень цепкими футболистами. С другими защитниками вроде бы справлялись (Улыбается.).

— Символично, что в атаке минчан вы застали и Эдуарда Малофеева, и Георгия Кондратьева. Насколько корректно сравнивать те поколения? Можно ли утверждать, что команда начала 1980-х была сильнейшей в истории?

— Наверное, здесь у каждого будет своя точка зрения. «Динамо» 1960-х не только брало «бронзу», но и играло в финале Кубка в 1965-м. Там тоже была команда как на подбор. При этом все футболисты были невысокого роста. Один только центральный защитник Хуан Усаторре выделялся. При этом все подвижные и мобильные. Эдуард Васильевич, конечно, был помощнее, таранного типа. Тот же Михаил Мустыгин являлся ювелиром — всегда бил одной ногой, но такие чудеса творил на пятачке, мог так раскрутить…

Ну а команда образца 1982 года… Даже не знаю, с чем можно сравнить победу в чемпионате СССР. В ту пору, думаю, турнир Советского Союза входил в топ-5 европейских лиг. И выиграть его было очень-очень трудно. Но ребята сумели это сделать, молодцы. И на них появился спрос. Понятно, что плеяда 1963-го перейти куда-то не могла, а здесь Алейников уехал в «Ювентус», Зыгмантович в Испанию, Гоцманов и Гуринович в Англию.

— Безусловно, в ваше время отправиться на Туманный Альбион или в Италию было невозможно. Но был ли при этом интерес из сильнейших лиг, доносилось ли восхищение от зарубежных почитателей игры?

— Конечно, многие наслышаны о присутствии Элтона Джона на матче минского «Динамо» и ЦСКА (в то время известный британский певец был владельцем «Уотфорда». — pressball.by). Есть даже фото, где он, еще молодой, длинноволосый, в кепке, кушает мороженое. Тогда ходили разговоры, слухи, что он интересовался. А потом мы ездили на сборы в Германию и тоже звучала информация об интересе с его стороны. Но все это было нереально и на уровне слухов. А сейчас уже трудно что-то говорить, как бы все случилось, будь такая возможность.

Элтон Джон — второй слева

Думаю, из той нашей команды многие ребята были способны где-то заиграть. Яркий пример. В 1975 году отмечалось 30-летие победы в Великой Отечественной войне. И мы ездили в Англию на матч с «Ноттингем Форест», известной командой, вскоре выигравшей чемпионат Англии и дважды победившей в Кубке европейских чемпионов. Сыграли с ней очень успешно — 4:4 в основное время и победили в серии пенальти.

— И все-таки вскоре вы покинули Минск, отправившись в ташкентский «Пахтакор». Чем запомнился тот период карьеры? Многие игроки, выступающие в Узбекистане, либо граничащем с ним Казахстане в первую очередь отмечают невыносимую жару.

— И в наше время была жара, и еще какая (Смеется.). Провел в Ташкенте почти два года и могу сказать о команде только положительное. В ней выступали ребята практически со всего Советского Союза — из Ленинграда, Душанбе, Ашхабада, Казани… Была очень хорошая команда. Меня не хотели отпускать обратно. Когда Малофеев принял команду, он предложил мне вернуться в Минск. Я уже был с «Динамо» на сборах и летал в Ташкент отпроситься. Общался с ребятами, с тренером Александром Петровичем Кочетковым. Объяснял, что я не просто так куда-то ухожу, а возвращаюсь домой. В конце концов меня поняли, согласились и я уехал.

А что касается погоды — первый дождь был в апреле, а потом только в ноябре. Но жара переносилась неплохо — там климат более сухой. Допустим, у нас, когда тепло, влажность очень большая, и ты воспринимаешь ее гораздо сложнее. К тому же мы тренировались либо рано утром, либо поздно вечером. Днем заниматься и выходить на улицу было сложнее. Хотя там были сделаны маленькие ручейки — арыки. В них текла холодная вода, придававшая свежесть. У нас была хорошая загородная база, где располагались так называемые пожарные аварийные бассейны. В них можно было купаться, плавать. Размещалась аллея с виноградными гроздями, при входе на базу стояли столы с арбузами, дынями, виноградом, питание было отличное.

— Будто в противовес южной страничке биографии, у вас есть и «ледяная» ее часть — увлечение хоккеем и выступление за минское «Динамо» в чемпионате БССР. Всегда интересовал вопрос, почему в этом виде спорта вы оказались вратарем?

— Если проводить параллели, то у меня папа был хоккейным вратарем — только играл в хоккей с мячом, раньше очень популярный. Сборная Советского Союза неоднократно становилась чемпионом мира. Отец выступал за московское «Динамо». Даже не знаю, почему, но меня тоже тянуло в ворота. И вот как-то затянуло. Тем более стадион был рядом. Раньше на «Динамо» все время тренировались, ставили коробку и проводили матчи чемпионата Союза. Помню, как московский «Спартак» приезжал с братьями Майоровыми и Старшиновым. На хоккей, наверное, не меньше двадцати тысяч приходило.

Надевал носки, сверху обматывал газетой, потом целлофановым мешком, обувал валенки — и все равно было холодно. Но мы умудрялись чистить лед, играть. Раньше как чистили? Вручную, железяка и две палки посередине. Так чуть-чуть согревались. Мне нравился хоккей, даже просил, чтобы в квартире меня кто-нибудь тренировал. В итоге начал играть за «Динамо», потом стал основным вратарем, чемпионом БССР.

— Со временем любовь к хоккею не пропала?

— Она сохранялась до тех пор, пока был хоккей в Советском Союзе. Я болел за московский «Спартак», а у нас в команде в основном все поддерживали ЦСКА. И когда по телевизору показывали их матчи, у нас такие зарубы шли. А сейчас в Минске ходил на хоккей лишь несколько раз. Хотя смотрю, что посещаемость у нас, наверное, лучшая в КХЛ.

— Настоящий феномен, особенно в сравнении с футбольным чемпионатом, посещаемость которого порой совсем уж удручает. Не в особой ли атмосфере и комфортных условиях «Минск-Арены» кроется причина?

— Наверное, когда хорошая погода, то и футбол приятно на стадионе посмотреть. Но мне кажется все-таки вопрос в мастерстве — в КХЛ же приезжают хоккеисты, поигравшие в НХЛ, хорошие исполнители из Канады, Европы. Раньше те же финны были. Выступают россияне высочайшего уровня. Да и у нас есть очень талантливые ребята, некоторые из них уже заявили о себе за океаном. Это зрелищно, есть традиции — когда наши выигрывают, все время поют «Седую ночь».

Что касается футбола и его уровня… Смотрел пару дней назад как испанцы играли на выезде с турками. Казалось бы, у хозяев тоже сейчас хорошая команда, но испанцы с ними разобрались со счетом 6:0. Поразил один момент. Когда забивали второй гол, в пределах штрафной площади, где обычно бывает повышенная плотность игроков, сделали три передачи в одно касание. Просто шедевр. То, как сейчас играет Испания — это, наверное, самый лучший футбол в мире. От такого просто фанатеешь. Тем более я за «Барселону» болею, стараюсь не пропускать ее игры. Конечно, на такие матчи, на такой уровень мастерства народ обязательно пойдет смотреть.

— Вы будто предвосхитили следующий вопрос — от футбола во всех его проявлениях вы ничуть не устали и по-прежнему активно следите за играми?

— Конечно. Мне нравятся английский, испанский, немецкий чемпионаты. Итальянская лига чуть меньше — в ней футбол порой уж слишком прагматичный. Приятно видеть, как в последнее время стал играть «ПСЖ». Слежу за трансляциями чемпионата России. Смотрю и наш футбол — как же без своего, родного? Конечно, огромное удовольствие получаю редко, но всю жизнь был в нем, поэтому стараюсь не пропускать. Если есть возможность, с Анатолием Николаевичем Байдачным посещаем поединки нашего родного динамовского коллектива.

— …у руля которого вы находились не так много — в конце прошлого века. Не повезло попасть в «Динамо» в эпоху, когда клуб менял собственника и переживал не самое лучшее время?

— Примерно в мае 1997-го в команду пришел Анатолий Байдачный, сменивший Ивана Щекина. И Анатолий Николаевич пригласил меня. Мы стали чемпионами, а в начале 1998-го Байдачный уехал в «Жемчужину» из Сочи. И меня назначили главным тренером. Время было непростое, Евгений Хвастович уже практически не руководил клубом, а мы подолгу не получали зарплату. И я продержался в команде до августа.

— Но застали Лигу чемпионов.

— Да, соперничали с рижским «Сконто». В гостях сыграли ничью 0:0, а дома, к сожалению, проиграли 1:2. Хотя вели в счете, у Александра Осиповича был еще один момент, мог оформить дубль. Но не получилось… А победитель нашей пары выходил на миланский «Интер». Так моя эпопея в «Динамо» и завершилась.

— Если не секрет, в эпоху Юрия Чижа, когда тренеры циклично менялись в мае и в конце сезона, предложений возглавить «бело-синих» не поступало?

— Мы ездили порой играть в футбол ветеранами. А Юрий Александрович действительно именно так и менял тренеров — с мая по декабрь, с декабря по май и так далее. И однажды я скорее в шутку говорю ему: «Юрий Александрович, может, мне «Динамо» возглавить?» Чуть позже мне звонят, говорят об интересе Чижа. А я в ту пору работал в «Дариде», у нас все было хорошо — команда строилась неплохая, условия хорошие были. И я решил никуда не уходить — от добра добра не ищут. Возможно, Чиж и обиделся. Но я ведь тогда говорил не всерьез, и получилось такое недопонимание. Больше предложений и не поступало.

— Не секрет, что Владимир Курнев — один из наиболее модных представителей отечественного тренерского цеха, обладающий отличным вкусом и любовью к красивой одежде.

— Мне кажется, что главный тренер должен выглядеть презентабельно. Смотришь испанские, итальянские чемпионаты — тренеры аккуратно одеты, костюмчик, рубашечка, галстучек. А как наши? В основном все ходят в спортивной одежде. Но ты же представляешь клуб, город, регион. А у тебя порой на спортивном костюме можно увидеть все меню — тут сметана, там винегрет. Нужно соответствовать уровню главного тренера, такое мое представление. Нравится, когда люди хорошо одеваются и выглядят аккуратно. В таком нет ничего выдающегося, это обычное явление.

— Одна из интересных страничек в вашей биографии — женский футбол, в котором вы трудились последние годы. Насколько отличалась специфика работы с прекрасной половиной человечества?

— Не знаю даже. Мне, по крайней мере, особых трудностей переход в женский футбол не доставил. И с девчонками постарше, когда мы со Славой Григоровым работали с основной командой «Минска», и со сборной U-17. Со многими девчатами остались очень хорошие отношения, с некоторыми порой списываемся, со всеми рад встрече, приятно поговорить. Так что мне в женском футболе точно было не сложно.

— Наслышан о ситуации, когда после сборов в Турции с минским «Партизаном» вы продемонстрировали подопечным пустой диск, на котором якобы были изображены их похождения. И пообещали его уничтожить в случае побед на старте чемпионата. И это помогло — пять викторий кряду. Тренер — это еще и педагог, и психолог?

— Мне кажется, здесь разные качества объединяются — и наставника, и психолога, и специалиста. А тот случай в Турции действительно был интересным. Собрал ребят и сказал: «У нас такая ситуация, и чтобы никто не видел ваш позор, нужно выиграть все игры». И получилось. Понимаете, к каждому футболисту нужен индивидуальный подход. Кому-то ты можешь, грубо говоря, напихать, а кому-то это делать категорически запрещено. Взять того же Александра Прокопенко. Душа была у него очень чувствительная, тренеры отмечали только хорошее, ругать его вообще нельзя было.

В команде в основной обойме около 20 человек, а играть хотят все. И это работа тренера, искусство — сделать так, чтобы обиженных не было. Бывает, видишь, меняют футболиста, и он идет неудовлетворенный, злой. Тренеру нужно найти слова, объяснить человеку, почему его заменили — то ли это тактические нюансы, то ли он не попал в игру. Важно понимать, как информацию преподнести. Кому дать большую, а кому меньшую нагрузку. Это большой кусок работы.

— Все мы в душе максималисты, порой занимающиеся самоедством в стиле «Эх, а мог бы…». Тем не менее, ощущаете себя успешным и счастливым человеком?

— По большому счету, у меня все есть. Горжусь своими детьми и внуками, своей семьей. Собачка вот на коленях лежит — мальтийская болонка. Здоровье вроде бы пока не подводит — мелкие болячки дают о себе знать, но без них не обойтись. Считаю, мог бы добиться в футболе чуть большего, возможно, не все получилось так, как хотелось. Но все равно провел 13 сезонов в чемпионате Советского Союза, поиграл в минском «Динамо», ташкентском «Пахтакоре», московском «Локомотиве». Выступал за сборную БССР на Спартакиаде народов СССР, молодежную и олимпийскую сборные Союза. Так что можно найти много плюсов и поводов для радости.

Константин НАЩИНЕЦ

Фото из открытых источников

Владимир Курнев: обнаружив рядом с обломками самолета «Пахтакора» мой студенческий билет, подумали, что я тоже погиб

Спуститесь с небес и не стреляйте в пианиста. Белорусская сборная не так уж плоха…

После Барселоны-1992 Миронович сказал: «Ребята, в гандбол играть вы не умеете». Разговор о многом с олимпийским чемпионом Андреем Барбашинским

Овечкин, который родом из Пинска. Большое интервью с обладателем Кубка Колдера-2025 Данилой Климовичем