Какие наши годы! Валерий Певницкий: кричащих плохо слышно

И дело не столько в его привычной подтянутости и щеголеватости (что является очевидным преимуществом при работе с дамами), сколько в полезной амуниции, которую тренер захватил на занятие. Спортивная сумка, медицинский чемоданчик и гандбольный мяч, к которому зачем-то прикреплен кожаный ремешок метровой длины.
В ответ на наши удивленные взгляды он останавливается и объясняет: “Классное упражнение — в Испании подсмотрел. Можно индивидуально работать с вратарем”. Валера манипулирует мячом, показывая, как действует его тренажер, и с горечью добавляет: “Вот только кожа кое-где уже расползается. Пол-Минска обошел в поиске мастеров, но никто подлатать не берется”. Зная характер Певницкого, можно не сомневаться, что за вторую половину столицы он примется тотчас, как только появится свободное время.
За работой Петровича наблюдать тоже интересно. Уже на пятой минуте Шевцов узнает упражнение с привезенного им в Минск шведского диска. “За сколькими тренировками здесь ни наблюдал, не видел, чтобы кто-то нашел ему применение. Кроме Валеры…”
Несмотря на полувековой юбилей, который грянет у Певницкого завтра, язык не повернется назвать его аксакалом или корифеем. Во-первых, он захохочет, а во-вторых… Впрочем, хватит и первого. Его внутреннее мироощущение находится в противоречии с физическим возрастом. Хотя, кто знает, возможно, именно эта цифра и сопутствует расцвету в творческой профессии, коей, безусловно, является тренерское ремесло.
Валерий Петрович рубит фразы складно, сам задает себе вопросы и сам же пытается найти на них честные (“Правда, не знаю, надо ли в газете это писать”) ответы. С ним, как всегда, интересно…

— Из закончившегося мужского чемпионата мира ты, тренер женский, что-то полезное почерпнул?
— Дело в том, что разрыв между мужским и женским гандболом теперь так велик, что взять можно только суть одного-двух движений. Там вся тактическая игра строится на очень высоком индивидуальном мастерстве. Когда же этого базиса нет, никакую надстройку уже не воздвигнешь. Взять на карандаш можно многое, однако сумеют ли наши игроки исполнить что-то похожее? Ответ очевиден. Но тренер в любом случае должен смотреть на таких турнирах все. Не понимаю тех, кто давно уже “все знает”. Даже в проштудированном прежде учебнике для институтов физкультуры можно открыть новые упражнения. Понятно, что ни один диск, ни одна книга не станут уже волшебными, не перевернут сознание. Но я читал много интервью знаменитых наставников из разных видов спорта и всегда поражался их готовности постоянно пополнять знания.

— Кто из коллег, с которыми довелось сотрудничать, произвел на тебя самое сильное впечатление?
— Когда в 1999 году работал в Дании, случилось попасть на недельную стажировку к Ульрику Вильбеку — тому самому, который сейчас довел датчан до финала. До этого он с еще большим успехом работал с женской сборной своей страны. Подкупило, что Ульрик ничего не скрывал. Рассказал о своей системе физической подготовки. Показал замечательный зал, где более сотни тренажеров, уйму упражнений, направленных в первую очередь на развитие силы ног. Вильбек доверил мне пару занятий со своим “Виборгом” — этакой сборной мира.

— Страшно не было?
— Было огромное удовольствие от работы с первоклассными игроками. Никто не стонал, ни на что не жаловался. А задания исполняли настолько четко, что душа радовалась. Вильбек уже тогда имел гигантскую видеотеку. Был на его теоретических занятиях перед матчем со сборной Румынии. Девочки посмотрели кассету с комментариями Ульрика, затем на тренировке смоделировали игру против соперниц с учетом их сильных и слабых сторон, а назавтра вынесли тех с отрывом в двенадцать мячей.
Несколько лет назад Серега Рутенко пригласил меня к себе в “Сьюдад-Реаль”. Там на занятиях лишний раз убедился, что успех великих клубов зиждется не на каких-то особых тренировочных режимах. Все упражнения просты. Но когда мастер выходит на площадку, с их помощью он творит чудеса. Мои подопечные намного слабее, вот и приходится придумывать для них что-то более изощренное. Но они все равно не могут так заиграть. Диапазон их индивидуальных способностей настолько узок, что даже гениальный тренировочный процесс не помощник.

— Все дело в работе детских тренеров?
— Это общая беда. У нас и тренеры сегодня слабые, и дети им под стать. Читал материалы Немецкого гандбольного союза, где говорилось, что у шестидесяти процентов занимающихся детей выявлены нарушения опорно-двигательного аппарата, а у сорока процентов — проблемы с психомоторной деятельностью. Так это в Германии! Думаю, у нас цифры еще хуже. Просто подобная статистика никогда не велась. Вот проводился чемпионат страны среди девочек 1995 года рождения. Звоню в Брест тренеру Воробию, интересуюсь подробностями. Он уверяет, что только одна из восьми команд умеет бегать. Об игре в гандбол даже речи не идет. Но и этого гомельчанкам хватило, чтобы вынести всех в одну калитку. И еще: из восьми тренеров только один — мужчина. Смотрю другую статистику: в девяноста процентах случаев с девочками работают женщины.

— Это…
— …очень плохо. Мужчины-тренеры уходят из спорта потому, что предлагаемая государством зарплата вовсе не зарплата. Молодежь с куда большей охотой отправляется на судейские курсы. Работы гораздо меньше, а денег — больше. Кто-то на административную работу идет, потому что тренером сегодня быть очень тяжело. Чтобы получить миллион, надо набрать три группы детей и бегать из школы в школу. Так что они даже спортивный костюм не снимают — из-за переездов нет времени переодеться. Хорошо, что наша федерация приняла решение из собственных средств доплачивать молодым наставникам — в том числе студентам выпускных курсов, которые уже знают будущие места работы. То, что их труд будет стимулироваться, для них подспорье, а для нас — надежда.

— Правда, что хорошими тренерами чаще всего становятся те, кто не достиг выдающихся успехов, будучи спортсменом?
— Можно назвать множество великолепных игроков, которые и на тренерском поприще добились прекрасных результатов. Причем в последнее время стало модным назначать спортсмена, едва закончившего карьеру, сразу главным тренером. В какой-то мере это оправданно. Но только в спорте высоких достижений. На этом уровне игроков учить не надо. Однако не знаю примеров, когда, скажем, олимпийский чемпион добивался чего-то выдающегося с детской командой. Далеко не каждый способен обучать. Чтобы усвоить, как раскладывать каждое упражнение на составляющие, необходимо пройти школу с первой ступеньки. Поэтому, возможно, так много примеров неудачных карьер у звезд. Они не в состоянии правильно объяснить причину ошибки игрока в том или ином эпизоде — не хватает элементарных методических знаний.

— Тобой в тренерском ремесле двигали амбиции, не реализованные в спорте?
— Можно сказать и так. Карьеру закончил в девятнадцать лет. К тому времени успел дважды победить на первенстве Вооруженных Сил. Кстати, в одной команде с Шевцовым, Каршакевичем, Галузой, Кашканом, Михутой — практически всем составом, что через несколько лет выиграл первый еврокубок. А потом произошел случай, о котором рассказываю игрокам, когда они либо плохо разминаются, либо позволяют себе на тренировке расхлябанность. Я уже полгода был в СКА, когда Миронович отправил меня в дубль, где тренировался мой возраст. Разумеется, пришел туда едва ли не с нимбом над головой. И, конечно, сразу же взялся показывать класс. Один товарищ меня подтолкнул, я налетел на второго, Сашу Мосейкина, и серьезно повредил колено. После этого еще полгода бегал, приседал со штангой, потому что рецепт от травм тогда был один: закачаешь! А когда стало совсем невмоготу, лег в больницу. Врач только и спросил: как ты с таким коленом ходил? Он даже мысли не допускал, что еще накануне я как угорелый носился по площадке. Диагноз — разрыв обоих менисков, передней крестообразной связки и синовит коленного сустава. Семь операций перенес и сейчас, считай, нахожусь на заслуженном отдыхе. Хотя четыре года назад еще играл на Канарах, где и надорвал окончательно плечо. О чем нисколько не жалею. Я активный человек, меня никогда не надо уговаривать сходить в зал или бассейн. Хотя, если честно, не понимаю тренеров, которые любят рассказывать сказки, что “в наше время гандбол был лучше, мы и сейчас вышли бы и показали”… Пусть выйдут и покажут. Гандбол настолько ушел вперед в атлетизме и индивидуальной подготовке, что все прежние достижения — это вчерашний день.

— То есть легендарный минский СКА 80-х нынче был бы заурядной средней командой?
— СКА всегда из себя что-то представлял бы. Только потому, что там были игроки-лидеры. Да, сегодня они никого не победили бы. Но эти мужики не слонялись бы по площадке с опущенными руками. И на них ломились бы зрители — по той простой причине, что они бились бы в каждом матче. Я всегда говорю гандболисту: если не умеешь играть, то хотя бы укуси соперника, покажи зрителям, а главное, спонсору, что не напрасно переводит на тебя деньги. У нас же посмотришь — и не играют, и не кусаются. Так какой зритель на них пойдет? Что он там забыл?

— Лучшая команда, с какой ты работал?
— С той поры когда Марат Коган взял меня в спортинтернат, на сборную школьниц, прошло уже больше двадцати лет. И лучше той команды у меня не было. Аверченко, Лапацуева, Кулик, Ольха, Денис, Корзун, Чибангу, Братенкова, Зуева… Можно еще продолжать. Мы теми возрастами выигрывали чемпионаты Союза и считали это само собой разумеющимся. А через пять лет пришли другие дети. И я с ужасом обнаружил, что они по уровню и близко не стоят рядом с той командой. Мне кажется, что спад сейчас у всех. Просто западники натаскивают своих за счет более раннего набора. У нас дети начинают тренироваться в двенадцать лет, у них — в восемь. Вот вам и четыре года форы. Плюс ко всему, с десяти лет эти дети садятся в родительские машины и едут на уик-энды: шведы к немцам, нем- цы к французам, а французы к датчанам. Игровой практики у них предостаточно. Но, по сути, и там, и здесь дети очень слабые, выползшие из-за компьютеров. Причем меня умиляет наивность родителей. Они оправдывают виртуальные увлечения своих чад тем, что, возможно, из них вырастут знаменитости уровня Билла Гейтса. Но этого почему-то не происходит. И к пятнадцати годам их дети и не гении, и физически не развиты. Да и вообще родители сейчас очень занятые люди. Отвечаю за собственные слова: своими отпрысками и тем, что они делают в секциях, интересуются единицы. И только те, кто сам занимался спортом, ведут детей целенаправленно.

— У Светланы Миневской дочка Евгения вся в маму пошла…
— Давай начнем с того, что такие гандболистки, как Света или Таня Ераминок, рождались здесь раз в тридцать лет. И дай бог, чтобы это когда-нибудь повторилось.

— Символическую “суверенную” семерку назовешь?
— Хм… Слева направо: Лена Корзун, Света Миневская, Лена Ольха, Тоня Чибангу, Рая Тиханович и линейная Таня Ераминок. Жаль только, что все они вместе играли совсем недолго. По большому счету, та женская сборная Беларуси потенциал не раскрыла. Хотя, если разобраться, кто мешал? Выходи на площадку, доказывай…

— Ты про вратарей не сказал.
— Честно говоря, как раз великих “киперов” нам и не хватало. Но всегда имелись довольно приличные. Скажем, Люда Денис или Наташа Борисевич. У меня всегда были хорошие отношения с вратарями. Давал им свободу действий. Стражи ворот — априори люди мыслящие, интеллигентные. И когда отдаешь этим качествам должное, стимулируешь и подталкиваешь их к развитию, то вратари сделают даже больше того, на что способны.

— Сам-то ты как тренер развиваешься?
— Вспоминаю слова знаменитого волейбольного учителя Владимира Семеновича Чернова, к сожалению, так и оставшегося невостребованным на родине: “Собирай знания каждый день, записывай все, что считаешь необходимым. Это твой багаж и твои будущие тренировки”. Мы сблизились в последние годы его жизни. Уже после операции частенько приезжал к нему домой. И Чернов рассказывал такое, чего ни в одной книжке не прочтешь. Или приходил ко мне на игру и прямо говорил об ошибках, которые замечал: вот там ты неправильно сделал, а там вообще балбесом оказался. И сидел я — мужик, которому за сорок, — и реально понимал, что он прав и что тренерская учеба — это занятие бесконечное. Этот наставник передал мне много навыков работы с командой в плане организации. Он научил расписывать каждый шаг на сборе или тренировочном занятии. Чернов говорил, что даже каждая шутка на собрании тоже должна быть заложена в сценарий и извлечена в нужный момент. А его выражения… “Век спортсмена короток, поэтому играть надо сегодня”. Или такое: “Если у тебя есть скрипка Страдивари, еще не известно, сможешь ли ты на ней заиграть”. Это о тренерах, которые берутся обучать команду, которой они уступают в уровне. Все из жизни…

— А сейчас часто ощущаешь себя балбесом?
— Я точно не самый умный. Но если не быть слишком скромным, то в Беларуси чувствую себя тренером довольно сильным. Просто потому, что видел в деле многих коллег. Может, и игроки у нас такие, потому что наставникам под стать?

— У тебя устойчивая репутация тренера жесткого, которого можно завести с пол-оборота…
— Чернов говорил так: кричащего плохо слышно. Надо приучить подопечных слышать твой шепот. Правда, в Анголе приходилось напрягать голосовые связки до предела. Из-за тамтамов, без которых болельщики на игры не приходили. Думаю, и у нас к этому идет. Пусть не во внутреннем чемпионате, но на уровне сборных поддержка ощущается. Предполагаю, без помощи федерации здесь не обходится. И все же играть при заполненных трибунах очень приятно. Тем более если помнишь времена, когда на матчи сборной не только болельщики, но и тренеры не ходили… Я не завзятый оптимист. Однако вижу движение: вкладываются деньги, разрабатываются программы, в том числе концепция развития детского гандбола. И это рано или поздно даст результат.

— Мне все же интересно, кто был бы сильнее в пусть даже заочном противостоянии — современная сборная или “Политехник” начала девяностых.
— Трудно сравнивать. Да и не хочется обижать кого-то из девочек. Боролись бы — это точно. А кто кого обыграл бы — вопрос. Хотя нынешние вратари, пожалуй, все же посильнее предшественниц — и Алеся Сафонова, и Лена Абрамович. Они сейчас вообще в сборной самое значимое звено. А индивидуальный уровень мастерства, несомненно, был выше у игроков, сформировавшихся при Союзе. Возьми Лену Корзун. У нее эффективность броска была девяносто процентов. Но я мог ее с подружкой отстранить от финального тура молодежного первенства чемпионата СССР, а мы все равно выигрывали — настолько сильный был состав. Насколько мы зажравшимися тогда были! Так и напиши. Даже в самом страшном сне не могли представить, что будет потом… Эх… Все-таки старая команда, как ни крути, мне ближе. Может, потому, что жизнь раньше текла медленнее, что ли. Мы находили время встретиться и поговорить, и не только о гандболе. Почти все те девчонки уехали, по двадцать лет за границей живут. А когда приезжают, непременно встречаемся. Сидим за столом, выпиваем, на дискотеку ходим.

— Грустишь по временам, когда был молодым?
— Нет, это процесс объективный. Годы разрухи озлобили людей и общество отнюдь не сплотили. Жизнь стала другой. Некогда остановиться и прислушаться к другому человеку. Даже к тому, которого тренируешь…