НеПРОФИЛЬный актив. Леонид Заико: чемпиону Олимпиады надо платить миллион долларов

Не зря, наверное, я отправляюсь на беседу с ним с доброй частью вопросов, составленных с помощью белорусских спортсменов и их вторых половинок, в немалой степени озабоченных тем, как выжить в нынешнем нестабильном мире, во что лучше инвестировать и что потом с этими сбереженными деньгами делать…

— Какую валюту сейчас стоит приобретать?
— Это достаточно серьезный вопрос, и делать однозначный выбор будет неправильно. Портфель всегда лучше диверсифицировать. Очень простой пример. Если у вас есть 10 тысяч долларов, то лучше всего будет разделить их на четыре равные части, в том числе евро, российские и белорусские рубли. Кстати, у последних сейчас самая высокая доходность. И если у вас в начале года было 100 тысяч долларов, то каждый месяц вы могли бы получать в процентах 5 тысяч долларов. Сейчас эта сумма стала меньше — где-то 3,5 тысячи. А весной вам надо слить рубли и снова конвертировать их в доллары, затем за вырученные деньги вы можете пригласить своих лучших друзей и поехать с ними отдыхать на далекие волшебные острова, не забыв при этом послать открытку Надежде Ермаковой.

— Да, но через какое-то время, возможно, доллары снова будет трудно приобрести…
— Профессионалы таких проблем не знают, во всяком случае, они должны иметь знакомых банкиров. Да и вообще за рубежом спортсмены привлекают финансовых консультантов, которые помогают им заниматься лучшим вложением денег. Ко мне тоже часто подходят бизнесмены, задаваясь тем же вопросом, и если бы я не занимался наукой, то вполне мог бы их консультировать. Но я всегда говорю ученикам: это та ниша, где вы можете применить свои знания.
Специфика нашей жизни такова, что человек, у которого есть 60 тысяч долларов, может отказаться от хождения на работу. Вместо него будут работать его деньги.
Шестьдесят тысяч долларов в белорусских рублях под 4 процента — это около двух миллионов в месяц. Любой пожилой человек будет счастлив такой пенсии. Но при этом можно заниматься любимым делом, получая от него удовольствие и, скорее всего, еще один доход.
Вообще белорус должен научиться жить на 40 тысяч в день — это “пенсионная” норма. А вы знаете, что по нормативам содержания животных на одну собаку, скажем, приходится 20 тысяч в день? И потому суть политэкономии по-белорусски проста: один профессор математики на пенсии равен двум Шарикам.
Давно известно, что если человек работает как потребитель, то самые высокие доходы будут у него в 45 лет. Впрочем, российские миллиардеры стартовали в 23-26 и спустя 20 лет стали богатейшими людьми. 40-летние ничего не смогли сделать, а молодые и наглые пробились и пожали лавры.
Кстати, в Беларуси сейчас ситуация очень похожа на ту, которая существовала в 90-х в России. У нас тоже будут “пилить” государственную собственность, называя этот процесс приватизацией и привлечением стратегических инвесторов — на благо белорусскому народу. И я вот думаю, где эти молодые 25-летние ребята, которые в будущем станут олигархами. Или их заменят другие дядьки?

— Заменят белорусские олигархи, чего уж там…
— Да их нет пока, есть 15 тысяч миллионеров, но, как показывает практика, миллиардеры из них получаются далеко не всегда.

— Кстати, почему наши миллионеры не любят себя афишировать?
— А помните, что было написано в книжке, которую Остап Бендер отправил гражданину Корейко?

— Классику знаем: все значительные состояния нажиты нечестным путем.
— И это правда.

— Вы смогли нажить состояние к своим 62 годам?
— Нет, к сожалению, я человек, который воспитан советской системой и обладаю целым рядом моральных принципов, что ужасно…

— Людям свойственно оправдывать собственную лень и безынициативность именно наличием моральных и иных принципов.
— Ну, это не про меня. Я с первого курса уже работал. Кстати, поступил в нархоз на торговый факультет, что для обладателя золотой школьной медали в те времена было изрядным нонсенсом.

— Кто-то подсказал…
— Дело в том, что я рос в Германии, мой отец служил в ГСВГ. И, разумеется, знал жизнь немного с другой стороны и был уверен, что экономическое образование человеку повредить никак не может. Равно как и знание иностранных языков. В 26 лет я уже защитил диссертацию.

— Самый возраст пилить бабки — по российским лекалам. Эх, не в то время вы родились…
— Каждый человек выбирает в жизни свою дорогу. Я, например, знаю миллиардера Брынцалова. Так вот у него всегда ужасное настроение, он не верит ни одной женщине и с ним реально грустно общаться.

— Зато спортом занимается, держит себя в форме.
— Ну что такое спорт — просто форма эксбиционизма. Вспомните Энгельса: “Богатство человека — это богатство действительных отношений”. А Высоцкий говорил, что “самое лучшее путешествие — это путешествие в другого человека”. Когда у вас есть друзья и необычайно интересные коллеги — это и есть счастье.
Приведу пример. Как-то посчастливилось познакомиться с Барри Босвортом, в свое время экономическим советником президента США Джимми Картера. Я напитал от этого общения столько, сколько не дал ни один университет. Мне объяснили, что финансовый рынок не имеет никакого отношения к экономике. Это игры для взрослых детей. И когда сегодняшние глупости выдают за кризис, я понимаю, что ребята просто переигрались, выпустив такое гигантское количество денежных инструментов, что этот раздутый пузырь не выдержал и лопнул. И все вляпались. А чтобы этот пресловутый кризис прекратился, достаточно перейти к золотому стандарту, когда деньгами станет золото.

— Это как, обмениваться золотыми слитками?
— Ну зачем так примитивно… Просто деньги должны быть обеспечены граммами золота. Можно провести деноминацию, которая давно уже просится, и зачеркнуть не три, а четыре нуля. Один американский доллар будет стоить 83 белорусские копейки. А дальше Александр Григорьевич приезжает в Москву и говорит: “Ну, Владимир Владимирович, покажите ваши!” Кремль достает свои, а у них за доллар 30 рублей — “Слабовато”. У Назарбаева и того хуже — 40. “А у нас 80 копеек — так что принимаем белорусский рубль в качестве общей валюты?” Абсолютно точный выстрел, в “десятку”! Но это же не будет делать Ермакова. Многие не понимают, как надо вести стратегически нахальную, но вместе с тем грамотную и профессиональную политику.
Впрочем, мне нравится, что министр экономики Николай Снопков заявил, что будет агрессивен в продвижении рыночных интересов. Помню, когда он только занял пост, я написал, что ему стоит распустить это министерство, не мучить людей. Оставить человек 30 и назвать все национальным агентством экономической политики. Плати каждому из них по 5 тысяч долларов — и в стране все будет в порядке. Министерство экономики можно закрыть абсолютно безболезненно, потому что все, что у нас сейчас происходит, имеет только одно определение — застой.

— А какие мы вообще можем придумать креативные ходы? Ведь японцы, у которых даже земли нормальной нет, только каменные острова, сумели построить одну из самых эффективных экономик планеты.
— Это один из парадоксов современного мира, потому что страны, обладающие богатыми природными ресурсами, обречены на плохую жизнь. Отрезали — леса продали, отрезали — нефть перегнали, они же не занимаются производством.

— Речь, понятно, идет о России…
— Это ее беда. Кстати, Михаил Прохоров достоин уважения хотя бы за то, что понимает эту проблему. Есть два метода современного бизнеса и экономической стратегии. Первый — это делать все при помощи денег. Скажем, вы хотите создать небольшое предприятие и ищете средства — что-то купить или взять в аренду. Это путь американский и уже старый, неэффективный. А второй — японский, когда изучаются ресурсы своих соседей, с которыми собираетесь строить бизнес. Интеллект — вот что двигает любое начинание.

— Беларусь всегда считалась сборочным цехом Советского Союза.
— Это вранье, не были мы никаким сборочным цехом. Все придумано инженерно-техническими работниками. По большому счету, Беларусь являлась аграрной республикой, производившей, на всякий случай, 118 килограммов мяса на душу населения в год. У американцев 95 было. То, что мы собирали телевизоры, холодильники и все прочее, это все третий, потребительский, цикл, он не составлял суть ресурсов, работавших в экономике.
Сейчас, когда иллюзии испарились, обнаружилось, что у нас полный провал с телевизорами. На 30 процентов падение экспорта, холодильники еще держатся, но это все равно вчерашний день, китайцы их уже лучше делают. А на первое место знаете, что выходит? Коровы! Беларусь была мясной и молочной страной. И в 2011 году только сыра продавали где-то на 460 миллионов долларов, а тракторов в районе 600. Еще немного — и опередим. А знаете почему?

— Нет.
— Потому что коровы газет не читают. Никто не отменял международное разделение труда, и мы к нему просто возвращаемся. Если бы не Чернобыль, несколько испортивший реноме, то все было бы гораздо лучше, потому что продукты питания — это хороший бизнес.
В России литр молока стоит где-то 1,1 доллара, литр бензина — 0,9. И когда посчитаешь все издержки, понимаешь, что молоко дает лучший доход, нежели бензин.

— В чем сегодня состоит экономическая стратегия Беларуси?
— Ни в чем. Разве что в том, чтобы получать скрытое от России субсидирование. Пилить гири, как Паниковский и Шура Балаганов. Наша беда в том, что элита, пришедшая к власти, это элита районного масштаба.
Определение стратегии развития страны — вещь серьезная. Но в этом есть и ошибка, когда кто-то возьмет и скажет, какие отрасли нам следует развивать.
Когда я был еще молодым интересным человеком, в Администрации президента меня попросили заняться развитием этих стратегических направлений. И мы нашли какие-то правильные вещи, которые надо было делать — скажем, в сельском хозяйстве. Но IT-технологии прозевали, да и пресловутое индустриальное мышление, завязанное на тракторах и автомобилях, нас также подвело.
Скажите, как будут реагировать те, кто сейчас нас читает на сочетание слов “Лондонский завод колесных тягачей”, “Парижский камвольный комбинат”.

— С улыбкой.
— Ну почему Минский тракторный завод — это нормально, а если он вашингтонский — уже смешно? Да потому что индустриальное производство давно уже ушло вначале из крупных городов, а затем и в другие страны.

— Кстати, чем закончилось сотрудничество с Администрацией?
— Потом появилось другое правительство… Но я хочу сказать слова благодарности и Вячеславу Кебичу, и Сергею Лингу — это были вполне профессиональные специалисты. Вот, кстати, любопытная вещь: если составить слово из первых букв фамилий премьеров — Чигирь, Линг, Ермошин, Новицкий, получается “член”. Потом Сидорский, Мясникович — СМ. Член Совета Министров. И только.

— Забавно. Шутить изволите.
— Юмор помогает в серьезной работе. Я все-таки ученый и стараюсь быть честным в отношении и моей страны, и тех людей, которые в ней работают. Сейчас я председатель наблюдательного совета Восточноевропейской школы политических исследований при Совете Европы. Руководил проектами ООН, Всемирного банка и знаю цену своим словам. К тому же чиновники высокого ранга часто говорят так: “Леонид Федорович, пиши и говори все, что думаешь. Если мы позволим себе такое, нас с работы выгонят”. Я ведь на самом деле и их точку зрения выражаю.
В любой стране независимых ученых весьма и весьма уважают. Во власти иногда считают, что я — рупор оппозиции, но когда говоришь что-то серьезное и конструктивное, то в свою очередь в оппозиции начинают думать, что Заико — человек власти.
Генерал Вик, работавший здесь представителем ОБСЕ, сказал мне как-то на этот счет: “Все правильно. Если вас не любят в обоих лагерях, значит, вы работаете объективно”. Меня любить не надо, но если я говорю, что коль у нас зарплата составляет примерно 30 процентов от российской, то нас ожидает массовый исход специалистов, начиная с лейтенантов и заканчивая врачами и профессорами. И уже в этом году процесс может стартовать.
Когда люди уезжают туда, где им будет сытнее и лучше, в этом нет никакой трагедии. О подобных вещах надо было думать раньше. Если мы подписали 17 документов о Таможенном Союзе, а он предполагает свободное движение капиталов, рабочей силы и товаров, то чему удивляться? Удержать кадры можно будет только повышением довольствия тех же лейтенантов до уровня 15 миллионов рублей в месяц — как у российских коллег. Тамошний полковник сейчас зарабатывает, между прочим, 5 тысяч долларов.
Меня удивляет, что, оказавшись в Таможенном Союзе, мы теперь не знаем, что делать — по словам президента. Мол, наука нам тоже ничем не помогает. Раз так — обратитесь к специалистам. И я расскажу о том, что следующим союзом за таможенным будет союз валютный. И надо готовиться к появлению общих денег.
Мы провалились в денежной политике еще на заре суверенитета, потому что наряду с Таджикистаном оказались последними из стран бывшего СССР, кто ввел свою национальную денежную единицу. Как ученый скажу, что страны, делающие это в хвосте других, проигрывают экономически.
Чем надо заниматься сейчас? Провести деноминацию и ввести золотой стандарт. Китай уже готовится сделать это, введя золотой юань. Нравится мне эта страна, они не обладают какими-то там супертеоретическими знаниями, думаю, в этом плане мы их даже опережаем. Но они очень практичны, понимая, что американский доллар не имеет перспективы и привязывая деньги к объективной основе.

— Какое будущее Беларуси кажется вам более привлекательным — в Таможенном Союзе или в Евросоюзе?
— Чисто по техническим причинам, в силу достигнутых с Россией соглашений, идея вступления в Евросоюз контрпродуктивна. Но недавно я готовил статью о Литве: на сегодня 30 процентов бюджета этой страны составляют дотации Европейского Союза. Для Беларуси это было бы порядка 18 миллиардов долларов ежегодно, а от России в виде субсидий мы имеем в лучшем случае 5 миллиардов. Так что в Европе выгоднее быть бедным родственником, чем состоять младшим братом при старшем.
Литовцы молодцы, они сейчас будут покупать газ на мировом рынке за 150 долларов. А мы, на всякий случай, платим россиянам 165. Дело в том, что надо переходить на сжиженный газ. Это американская тема, и благодаря этому они опустили “Газпром” ниже плинтуса. Кстати, вы знаете, сколько стоит в США газ? 99 долларов! А молдаване у россиян за 400 покупают.

— А сколько стоит газ в России, что называется, для своих?
— 150 долларов. Но вопрос в том, сколько стоит добыча газа. А это цифра ровно в 10 раз меньше. И газ должен стоить там долларов 50, ну 60 от силы. Россияне очень не любят разговаривать на эту тему. Но это же абсолютно понятно, что гигантская маржа — это “распилы”, откаты и миллионные зарплаты газпромовских чиновников.
Нам тоже надо переходить на сжиженный газ — очень, кстати, перспективный вид топлива. Покупать мы его сможем даже за меньшую цену, чем литовцы, потому что приобретать будем больше. Нужно только создать инфраструктуру, сделав хранилища для сжиженного газа на основных морских терминалах — в Литве и Латвии.
Кое-что, конечно, сверху принимается. Я еще в 90-х говорил, что промышленное сборочное производство надо переносить в Таджикистан, Туркменистан — в те края. А у себя оставлять только бренды и конструирование. Это стали делать…
Мне как-то дали возможность представить руководству страны нечто дельное — свои соображения на буквально одном листе бумаги. Я предложил убрать налог на транспортные средства, включив их в налог на цену бензина.
Ну в самом деле, дедушка на “Москвиче” в деревне проезжает в месяц 200 километров, он прекрасный человек, любит нашего президента и прочее. А какой-то жулик, бизнесмен и понятно куда политически ориентированный гражданин накатывает на своем “Мерседесе” десятки тысяч километров и платит такие же деньги за транспортный налог. Предложение было внедрено буквально за неделю.

— Лучше бы вы предложили не увеличивать цены на подержанные авто для белорусов, а построить здесь пару сборочных цехов хороший зарубежных брендов.
— Мы продавали МАЗы в Россию на 700 миллионов долларов, и суть сделки проста. Они по-прежнему приобретают наши грузовые автомобили, а мы вводим пошлины на легковые авто.
Мы не производим легковушек и теоретически не должны вообще брать со своих граждан ни копейки, но просто боялись, что МАЗ потеряет рынок, где он реализует порядка 90 процентов своей продукции. Но в итоге и МАЗ оказался на полуспущенных колесах, и население в такой же ситуации. Это то, о чем я говорил: если бы у нас осталось только конструирование МАЗа, а все производство было размещено в восточных регионах России, то у нас не имелось бы никакого резона идти на подобную сделку.
Здесь давно уже надо было сделать сборочные цеха западных производителей. На легковые автомобили наше население тратило около миллиарда долларов в год, и было бы резонно, если бы значительная часть этих денег оставалась в стране.

— Собирать же здесь решили почему-то “Саманды”.
— Это придумал тот, у кого никогда не было машины. А решить проблему с авто очень просто: надо оставить государственный транспорт только у президента, премьер-министра и министра иностранных дел, чтобы можно было встречать иностранные делегации. Остальные пусть сами покупают.
Правительство у нас отчитывается за цифры и показатели, но у него нет такой цели, как выработка стратегии. Вот о чем сейчас должен думать Михаил Владимирович Мясникович?

— Наверное, о том, чтобы не улететь со своего места.
— Именно так. Он думает о словах президента, сказавшего, что если к маю ситуацию не исправите, то, как говорится, положите партбилеты на стол. И поэтому до мая он должен сделать все, чтобы было хорошо и красиво. Нарастить показатели, увеличить объем и так далее. А в принципе он и не должен думать об автомобильных заводах, бизнес все сам решит.
У меня была встреча с послом Южной Кореи — самое поразительное, что иностранцы прибегают к моей помощи почему-то чаще, чем соотечественники, — и я ему сказал: сейчас самое время возвести в Беларуси предприятие по сборке южнокорейских автомобилей. В России уже столько заводов, что общая классификация марок и видов приближается к 150.
Будущее за китайскими и другими азиатскими автомобилями. “Great Wall” был самым дешевым внедорожником, продававшимся в Минске — 17 тысяч долларов.

— Ага, и сделан из пластмассы?
— Да там мотор от “Мицубиси” стоит! Бендер как-то сказал Шуре Балаганову, что воровать грешно. А китайцев мама, увы, с сей доктриной не ознакомила, поэтому они берут у других все, что хотят. Они сделали собственный “Хаммер” — с учетом ростовых особенностей местного населения, назвав его на свой манер.
Когда работал в Китае, попал на военную выставку, где стояли наши МИГ-19, но опять-таки под китайскими названиями. Я им сказал: “Так это же советские машины”. Китайцы посмотрели на меня с таким удивлением, будто услышали об этом впервые в жизни.

— Вы так красиво рассказываете об экономике, что аж хочется пойти учиться в экономический вуз.
— Сейчас это не очень выгодно. Да и вообще белорусская проблема в том, что далеко не каждый занимается своим делом. Особенно в нашем правительстве — там в основном аграрии и юристы. В составе правительства нет ни одного профессионального специалиста в области экономики, я уже не говорю о профессионалах, обладающих фундаментальными знаниями в экономической теории.
Есть мнение, что Чернобыля могло не быть, если бы на этой станции работал физик-теоретик. Он сразу увидел бы, какие технологии нельзя применять. АЭС взорвалась потому, что люди имели лишь сегментные представления о станции. Поэтому нам тоже нужен такой теоретик.

— Как думаете, насколько имидж страны продвигают спортивные победы?
— Эта концепция рождена в ГДР и связана с непризнанием этой страны мировой общественностью. У Китая тоже большие проблемы с правами человека и тем же самым признанием страной цивилизованного типа, поэтому они также решили перенять восточногерманский опыт. А для этого установили очень приличные премиальные за олимпийское золото — миллион долларов.
Кстати, я то же самое сделал бы для Беларуси. Почему бы нашему чемпиону также не получить сумму с шестью нулями? Их все равно не будет 50 — мы не китайцы, и государство на выплате премиальных точно не разорится. Зато какой стимул для тех, кто хочет обеспечить себе будущее после спорта. Да люди из кожи вон будут лезть, чтобы взобраться на олимпийский пьедестал. Между прочим, молодых ученых я поощрял бы таким же образом.
Мы ежегодно тратим на Академию наук 160 миллионов долларов. Нобелевская премия весит миллион. Нам надо вкладывать деньги не в институты, а в людей. Там же все как в спорте.
Есть лидер, за которым тянутся другие. Скажем, вот мы нашли талант. Дали ему миллион на три года и не требуем ни одной бумажки отчета.

— Тогда трендец…
— Не надо, вы не знаете ученых. Настоящий ученый — это же фанат, который никогда не будет покупать себе джип или квартиру, а все отправит в тему, которой занимается. Пусть в Беларуси 50 ученых получат в год 50 миллионов долларов, что в принципе не бог весть какие деньги, зато все будут знать, что ученые в Беларуси могут получить шанс на международное признание еще в молодом возрасте.
Кто становятся нобелевскими лауреатами? Старики! Ну зачем нам вкладывать в них деньги, если это можно сделать с молодыми? И поэтому к нам будут стремиться самые талантливые ученые со всего мира. По такому же принципу надо решать вопрос с приватизацией. Все хотят продать автомобильный завод. А что если нам подобным образом продать хоккейное “Динамо”?

— А кому оно надо?
— Правильно. Лучше купить хорошего менеджера. То же касается и завода — давайте приобретем для него хорошего управляющего.

— На следующий день он отправит на улицу половину ненужных ему рабочих.
— Не обязательно, подобное решение — это уже вчерашний день. Искусство управляющего в том и состоит, чтобы грамотно диверсифицировать производство. А если 15 процентов и окажутся ненужными, то их можно отправить в Россию.
Наша соседка страдает от колоссальной нехватки рабочей силы. У нас и так около миллиона людей работают за рубежом, причем большая их часть находится в России. Я знакомился с российской концепцией привлечения мигрантов — они готовы привлекать их не только с постсоветского пространства, а даже из Африки. А мы рядом.
Что плохого в том, что наши соотечественники будут работать, скажем, в Оренбурге. Я там был и в одном кафе поинтересовался зарплатой официанток. 700 долларов без чаевых. Еще раз повторю, сейчас наша зарплата составляет 30 процентов от российской. Нам не надо ничего придумывать и снова просить у кого-то деньги. Проще стимулировать активную эмиграцию.

— Как славно было бы, если бы Беларусь состояла в Евросоюзе. Все же работать в Англии или Италии, думаю, приятнее…
— Спорить не буду, но в наших реалиях это путь наиболее рациональный. Например, есть Калинин- градская область. Там вполне могли бы построиться и работать тысяч 100 белорусов. Это такая проблемная территория, которую хотят и немцы и поляки, а когда все будут видеть, что там белорусы, и вспомнят партизанскую войну, то туда никто не попрет.

— Положим, это еще один из мифов еще советских времен — о гиперактивной деятельности наших партизан на оккупированной территории. Не менее активно действовали и полицаи.
— В 1944 году, когда Советская Армия освобождала Белоруссию, количество партизан увеличилось в несколько раз. Мне, кстати, рассказывала об этом тетя Андрея Тура — нынешнего замминистра экономики. Люди просто уходили в лес, называя себя партизанами. А группы полицаев из Могилевской области перемещались в Витебскую, создавая там свой партизанский отряд. Такое тоже было…

— Так когда же мы все-таки будем жить в нормальной, экономически развитой стране?
— Да куда мы денемся… Есть такой анекдот. На колхозном собрании выступает председатель и говорит: “В этом году мы продали всех коров и имеем 100 тысяч прибыли. Что будем делать?” Кто-то предлагает рапс посеять, кто-то картошку. В задних рядах встает дедушка и говорит: “А давайте фанеры купим”. Все в смущении: “Зачем она нам нужна?” — “А наделаем из нее аэропланов и разлетимся отсюда к едреней фене…”