ЧЕ-2012. С места событий. Прощай, умытая Россия! Здравствуй, вiльна Украïна!

Грека через реку

Жаль, что моя аккредитация не предусматривает выхода в смешанную зону — туда, где журналистам доступны игроки. Мне бы тоже хотелось послушать, с какой страстью Карагунис говорил после победного матча с россиянами. Про финансовый кризис в Греции и говенные зарплаты соотечественников. Про вопиющий судейский беспредел, оставивший команду без законного пенальти, а его самого — без четвертьфинала с немцами. Про волшебные ощущения, сравнимые с выигрышем EURO восемь лет назад. И про многое другое.
Так говорил этот греческий Заратустра. Невысокий, 35-летний, кривоногий футболист с внешностью борца греко-римского стиля, который выплеснул на поле столько страсти, сколько не нашлось в нужный день и час у всей огромной России. Как он уводил мяч у обморочных защитников! Как прошивал насквозь, будто автоматной очередью, беднягу Малафеева! Как ревел, крестился и клялся всем святым после желтой карточки от подслеповатого шведского рефери Эрикссона! Такое нельзя сыграть. Такое можно только прожить.
Гостей из солнечной Эллады на чемпионате Европы унизительно мало. Если бы на EURO существовала “Красная книга болельщика”, грек бы там был самым редким видом. И самым оберегаемым. Впрочем, и без всяких книг этих южан в Польше весьма жалуют. Варшавяне и вроцлавцы машут им руками, фотографируются с ними, предлагают любую помощь.
Тот нижний угловой секторок за северными воротами, кажется, вобрал в себя всех до одного эллинов, превозмогших кризис и доехавших до Польши. Но они в тельняшках — эти спартанцы в золоченых шлемах и с пластмассовыми мечами. Даже при счете 0:0, когда российские трибуны еще дышали полной грудью, греческий островок подавал яркие признаки жизни, пробиваясь сквозь многотысячный гвалт — помогая Карагунису.
Мне всегда были безразличны греческие команды — что клубы, что сборные. Я отчетливо помню EURO»2004 и выморочный футбол рехагелевской галеры, вдруг доплывшей до чемпионства. Сегодня в Польше греки играют примерно так же — найдите десять отличий. Но они больше не раздражают. Не знаю почему. Может, потому, что в этот раз эллины ничего не выиграют. А просто останутся в палитре чемпионата командой, совершившей подвиг. А это уже совсем другая роль. Роль, которая очень к лицу маленьким сборным маленькой страны.

Горбатого не исправить

Жаль, что моя аккредитация не предусматривает выхода в зал для пресс-конференций — туда, где журналистам доступны тренеры. Мне бы тоже хотелось послушать и посмотреть, как на голубом глазу Дик Адвокаат лепил горбатого. Говорил про “хороший матч”, в котором “мы много атаковали” и который “мы должны были выигрывать”. Глядел вокруг, делал мину — а глаза такие честные-честные… Дик звучал дико: это как если бы председатель колхоза, заваливший посевную, хвалил бы отличную работу комбайнеров. А заодно — косвенно — и свою работу.
Дал же бог человеку фамилию. Еще Достоевский предупреждал: адвокат — нанятая совесть. Чем больше заплатил — тем совесть чище. Адвокаату заплатили много — он чист перед собой.
Вот из-за таких “адвокатов” Россию и не жалко. Совсем. Не должна быть в четвертьфинале не натренированная команда. Команда, которой хватает на один матч — а в каждом следующем она становится колом минуте к 30-й. Не должно быть в четвертьфинале сборной, над чьими игроками с лукавой улыбкой издевается не бог весть какой кудесник и спринтер Самарас. И чей главный нападающий — прекрасный в целом игрок — по причине той же растренированности не попадает сначала в створ, а потом даже по мячу. Ну и, наконец, не должно быть в плей-офф команды, которая не пожимает руки соперникам после финального свистка и кладет с прибором на собственных болельщиков.
“Многим не хватает даже минимума интеллектуализма!” — воскликнул по этому поводу на “Эхе Москвы” старый поклонник футбола, житель Оклахомы и любитель гавайских рубах Евгений Евтушенко.
Именно от болельщиков, кстати, я слышал наилучшую аналитику игры команды Адвокаата. Мы вместе шли по трамвайным путям после матча — огромная толпа мрачных, раздраженных, измученных людей. Они кляли свою сборную навзрыд и на все лады. Пропустивший матч из-за простуды зенитовец Зырянов здесь бы отдохнул вместе со своим знаменитым “Обоср…”
“Разве можно так играть?! Один матч отбегали, и все — сдохли!” — это короткий анализ функционального состояния игроков на ключевом отрезке сезона. “Козел выпустил двух коз…” — это оценка замен, произведенных голландцем Диком. “Когда этот гусь Аршавин наконец научится играть стабильно?” — это лаконичное сказание о несбыточном. “Что-что, а одно нужно признать: греки — красавцы. Бились, как… Как не знаю кто… Не то что мы, говнюки…” — это похвальный кивок в сторону соперников. “Зачем я ехал сюда, платил четыре тысячи за гостиницу, мучился?! Махнул бы лучше с женой в Турцию…” — это к вопросу о смысле потраченного времени и бессмысленности потраченных денег.
Но главное: “И что теперь будет с командой? Что оставит после себя этот Адвокаат? Руины! Развалины! Пустое место! Г… на палочке!”
Вот уж точно: голландский слон в посудной лавке потрудился так плодотворно, что преемнику придется не только заглаживать позор польско-украинского EURO, но и, по сути, создавать сборную заново. Точно без Зырянова, наверняка без наплодившего бед Игнашевича, вероятно, без Аршавина. В общем, без всего того, что сделало россиян самой возрастной командой чемпионата.
Но вчера их хотя бы игриво и почти любовно называли “бурановскими дедушками”. Сейчас в обиход напрашивается другое определение. Старый плавучий чемодан — так говорил про черепаху Тортиллу плутоватый пиявочник Дуремар.

Футбол со скидкой

Развязка в группе “А” стала невыразимой трагедией не только для россиян, но и для полка варшавских барыг. Жадно скупая перед EURO билеты для последующей перепродажи по спекулятивной цене, они знать не могли, что полюс польского внимания 16 июня всецело сосредоточится в неблизком Вроцлаве. Что команда Францишека Смуды будет там сама решать свою судьбу — в безоглядной битве с чехами. И что настоящий пассионарий, бросив дела, помчится именно туда — в Нижнюю Силезию, наплевав на все мирское. Варшаве же останутся ошметки болельщицкой армии…
Ничего этого перекупщики, естественно, не знали, и когда интрига завязалась в такой вот морской узел — они засуетились, забегали по центральным улицам с тоской в глазах и отчаянием в голосе. “Тикетс, тикет, тикетс…” В надрывном желании сбыть нахватанное ухари от футбольной коммерции уже не думали о наваре — думали хоть о какой-нибудь, пусть копеечной, выручке.
Мы шли по Иерусалимским аллеям с бобруйским прессболовцем Андреем Шобиным, и он показывал мне свой билет. Бордового цвета, с защитой от подделки и четко пропечатанным местом на центральной трибуне — той, где пластиковое кресло по номиналу тянет на 120 евро. “Знаешь, за сколько купил?” — говорил коллега, утром сошедший с питерского поезда на станции “Варшава Центральна”. — “За сорок евро! Места за воротами предлагали за “десятку”…”
Такой была конъюнктура за три часа до стартового свистка. Не исключено, что минут за двадцать до начала за “червонец” уходили уже самые престижные “тикеты”… Если их вообще не отдавали бесплатно — не пропадать же добру.
Но кое-как народу на трибуны все же набилось. Счастье остаться без чьей-либо задницы испытали три тысячи кресел. Много это или мало — вопрос, конечно, неинтересный. Хотя у нас, конечно, такого бы не допустили — приберегли бы в резерве школьников и себя в глазах Европы не уронили бы.
Излишне говорить, что основу футбольной атмосферы создавали на трибунах россияне. Те, что приехали в Польшу заранее, степенно спланировав EUROотпуск. И те, кто вместе с Шобиным доезжали к игре на всевозможных видах транспорта, включая приключенческий автостоп.
Именно эти, сорвавшиеся с места ради гарантированного, как им казалось, удовольствия, заслуживают сейчас сочувствия более всего. Намаялись, недоспали, поспели-таки, купили билеты по демпинговой цене — и получили под дых незабываемые ощущения. Они потом ночевали кто где. Иные — не отходя от пляжа. Наутро на желтом песке возле Вислы виднелись эти замечательные люди, дрыхнувшие, подставив солнцу намятые странствиями бока.
Хорошо, в Варшаве тепло — с опозданием в пару-тройку недель до Польши докатилось лето. В трамваях даже включили кондиционеры.

Новый поворот

Наверное, я буду скучать на чемпионате по россиянам. Этим румяным пузатеньким мужичкам, попивающим пиво и “чего покрепче”, поющим “Катюшу” и малюющим стяги-триколоры на щеках. Наверное, я буду скучать на чемпионате по россиянкам — этим милейшим барышням, вдруг воспылавшим любовью к футболу настолько, что бросились “маникюрить” длинные ногти в цвета федерального флага.
Все они уже уехали из Варшавы. EURО враз обеднел на тридцать тысяч душ.
Расставаться с польской столицей, разумеется, никто не собирался. Легки на помине все расклады, все прогнозы, твердо сулившие россиянам если не первое место в группе, то второе уж непременно. Под стать ожиданиям был у “красно-сине-белой” торсиды и предматчевый настрой. В фан-зоне болельщиков активно разогревал некий бойкий “джаз-банд”. Ударник, ритм, соло и бас — и, конечно, ионика. Фронтмен, правда, имел ужимки провинциального шансонье и подвывал “под Лепса”, но это не портило впечатления. Особенно когда вокал стал подвывать “под Кутикова”, а музыканты грянули “Новый поворот”. Получилось смачно и сильно. Больше всех старался клавишник. Толстый, как Подгородецкий, с надписью “Русские не сдаются!” на красной майке.
Площадь пела и танцевала. Строки вроде “Что он нам несет — пропасть или взлет?” никого ни на какие мысли не наводили. Всем было хорошо. Все были уверены в завтрашнем дне. “Давай, Ярославль!” — гремел какой-то жердяй, размахивая над головой майкой неопределенного цвета.
Русским духом в субботу в Варшаве вообще пахнуло изрядно. Давным-давно — не исключено, что с третьего раздела Речи Посполитой — столько народу в Польше не говорило по-русски. “Вася, я билеты в гостинице забыла”. — “Вот дура!” — так беззлобно переругивалась пара бальзаковских лет. “Гляди, б…, а польки ниче такие, да?” — достоинства варшавского слабого пола оценивали питерцы в состоянии не слишком сильного алкогольного опьянения. “Ка-ра-ган-да!” — заряжала группка с казахстанским флагом. Эти вели себя как-то “второсортно” — набивались в друзья гражданам РФ, льстиво поминали Таможенный союз и счастливое советское детство.
На девятый день EURO даже названия станций в варшавском метро стали дублировать на русском. Не все, правда, только узловые — имеющие важное логистическое значение. Наверное, это чем-то помогало тем, кому трудно вырваться за пределы великого и могучего. Хотя когда российскому человеку в Польше говорят на его языке про пересадку в аэропорт имени Шопена или выход к главному железнодорожному вокзалу — звучит слегка двусмысленно. Как указывание на дверь. Уж назавтра после матча все так именно и звучало.

До свидання, оле-оле-оле

От матча, конечно же, ждали провокаций. Предполагалось, что они взойдут на старых дрожжах — станут продолжением вторничного банкета, где с тяжелой руки варшавской гопоты подавали мясо с кровью. Сбалансировать соотношение сил, по слухам, вознамерились российские бойцы-маргиналы, якобы выехавшие из своих “московий” специально ради битвы “стенка на стенку”.
Но никакого непотребства в городе не случилось. Весьма складно и оперативно сработали варшавские “полициянты” и “жолнеры”, наученные несладким опытом. Еще до игры они провели масштабную розыскную работу и спеленали главарей местных “ультрас”. А в субботу, от греха подальше, наряды стражей порядка были разбросаны по городу в таком изобилии, что невольно рождалось сомнение: не введено ли в польской столице чрезвычайное положение?
В каком-то роде так и было — футбольным маргиналам просто не дали высунуть носа.
Но занятные пикировки промеж восточными славянами и западными все же происходили. Если “русский марш” в субботу лежал на Национальный стадион, то “бяло-чэрвоные” “кибицы” (те, что не поехали во Вроцлав) двигали по мосту Понятовского в прямо противоположном направлении — в фан-зону. Там в параллель с российско-греческим триллером показывали на больших экранах чешско-польский блокбастер.
Так они и шагали — одни навстречу другим. Предматчевый противоход не родил никаких особенных реприз — каждый шел своей дорогой и нес за душой надежду. Когда же надежды — и там, и там — пошли прахом, обнаружилось любопытное.
Поляки безудержно радовались вскоре после бесславного еврофиниша команды Францишека Смуды на последнем месте в группе! Они шли и скандировали свое уже навязшее в ушах “Полька бяло-червони!”. Однако ими двигали не патриотизм и сострадание к любимой сборной — ими двигало неуемное злорадство по поводу вылета россиян.
Все, что пели, кричали и делали молодые варшавяне и варшавянки в субботу на ночь глядя, было направлено на то, чтобы сыпнуть соли на свежие русские раны. Их удивила и восхитила именно такая развязка в группе. Им было “вшистко бардзо добже” — тонуть самим и тащить за собой соседа. В концовке вроцлавского матча они ведь даже и не болели за своих — им сто лет было надо, чтобы Левандовски или кто-то еще сравнял счет и выдал русским билет в четвертьфинал. Они алкали победы чехов больше, чем сами чехи. И возликовали после финального свистка. И потом долго выплескивали радость. И в числе прочего, идучи навстречу заклятым друзьям, “шановне панство” слаженно чеканило им в лицо: “До-сви-да-ня, оле-оле-оле!”
Усталым и разбитым россиянам, конечно, было жутко обидно. Но они не пытались ничего предпринять. Разве что в толпе то и дело раздавалось негромкое, злое и мстительное: “Ничего, уроды, приедете вы к нам через шесть лет на чемпионат мира. Все вам вспомним…”
Кажется, одна интрига мундиалю-2018 обеспечена. Империя готовит ответный удар.

300 синонимов

По-моему, у кого-то из классиков это названо — российский способ избывать печали. Это когда мятущаяся русская душа ищет духовное равновесие на дне граненого стакана. Приведенная выше болельщицкая “аналитика” игры команды Адвокаата была в общем-то предварительной, поверхностной — вроде пресс-конференции по горячим следам. Более глубокий анализ разочарованные россияне обещали друг другу через некоторое время: “Пойдем врежем — и во всем разберемся”.
Один умный человек, филолог, как-то собрал около трехсот синонимов слову “пьяный”. В субботу в Варшаве я видел все триста — и даже больше. Заливал народ пожар на сердце. При этом нельзя было сказать, что по этой нехитрой лавочке русские как-то безобразничали. Вовсе нет — просто негромко употребляли, видимо, даже теперь, после того как все кончилось, опасаясь какого-нибудь шального фанатского перегиба.
И в целом российская печаль в субботней Польше была скорее тихой панихидой, чем воробьянинским криком простреленной навылет волчицы.
А вот во время игры в поведении славянских гостей встречались неожиданные скверности. Впрочем, неожиданные ли? Отмечать гол — хоть свой, хоть чужой — взрывом петарды или дымовой шашкой они в Польше взяли за моду. УЕФА налагает за то на РФС одну санкцию за другой, но все с гуся вода — после греческого гола на стадионе снова грянуло, а потом зажглось, а вдобавок пополз и дым…
Хорошо хоть баннеров двусмысленного содержания россияне себе не позволили. Из таковых вспоминается всего один: “Сегодня у нас на ужин гречка!” Перед началом матча такие подходы выглядели, конечно, диковато. Зато после над ними уже хотелось смеяться. Ведь в конечном счете это не Россия поужинала гречкой — гречка поужинала Россией! Лично Карагунис с удовольствием схарчил страну, футболом которой заправляет столь многомудрый и целеустремленный человек, как Сергей Фурсенко.
Кстати, домой из Польши российская сборная добиралась без руля и ветрил. Адвокаат, отработав контракт и получив причитающиеся миллионы, сразу же отправился к себе в Амстердам. Фурсенко же вылетел на родину вскоре после матча — съехал из Польши в тайном одиночестве, как Керенский из Зимнего дворца.

«Поïзд» до Киева довезет

Я еще не понял, чье лицо у сегодняшней Украины. Прошло слишком мало времени после того, как к перрону киевского вокзала, пыхтя, прибыл скорый поезд из Варшавы.
Возможно, это лицо Андрея Шевченко — но ему еще нужно сыграть в сегодняшнем “матче жизни” против англичан. Возможно, это суровый лик Олега Блохина — но ему еще нужно победить англичан. Возможно, у Украины рябое лицо Уэйна Руни — но он на EURО пока на поле вообще не выходил.
А может, “жовто-блакитные” просторы более всего олицетворяет “проффесор” Янукович? Или сиделица Юля? Или венки да косы на головах щекастых девчат в киевской фан-зоне? Или бюсты безбашенных активисток “Femen”? Или культовые каштаны Крещатика, подпертые бордовыми декорациями еврофорума?
Я не знаю. Не разобрал — как говорил герой кинооперетки про свадьбу в украинском селе Малиновка.
Я только знаю, что ночной поезд из Варшавы был переполнен — народ томился в тесных купе, польская планировка коих не предполагает кондиционера, зато предусматривает полки в три яруса. Народом были украинцы, англичане, поляки, россияне. Все ехали в Киев вообще, а многие — и в Донецк в частности. Всем хочется распробовать EURO и здесь — на восточной, православной стороне.
Восточная сторона ЧЕ началась в ночь на понедельник на польско-украинской границе. От люблинского “пшистанка” Дорогуск до волынской “зупынки” Ягодин — два с половиной часа на смену железных колес, таможенный досмотр и паспортный контроль. Милая украинская речь врывается в вагонные коридоры, как свежий ветер. Тетки в погонах, дядьки в фуражках: “Вы тоже на футбол? А вы? И вы?” И прекрасный уточняющий вопрос от “погранца”, рассматривающего мятый белорусский паспорт: “Сергей Михайлович, а вы кудой въезжали в Польшу?..”
Индюк не птица — Украина не заграница. Здешнее “гэканье” столь же уникально, как наши “цьеканье” и “дзеканье”. Пожилой польский проводник, задумчиво глядя из окна на чернеющий в фонарном свете ягодинский перрон, зевает и задумчиво, даже чуть презрительно, роняет: “Здесь за пятьдесят лет почти ничего не изменилось”. “У нас это называется стабильность,” — отвечаю и прошу стаканчик “хербаты”.
Украина, конечно, контрастная страна — даже по сравнению с Польшей. Преодолевая огромные расстояния, 68-й скорый открывает различные пейзажи. Восхитительные — с видом на девственную природу. Противоречивые — с видом на унылые коробки гаражей с ржавыми дверьми и потрескавшимся кирпичом. Под боком у гаражей врастают в траву жигуленки, видавшие брежневские виды. На полустанках стучат железяками по колесам чумазые железнодорожники в промасленных спецовках на голое тело. На крохотных вокзалах местные украинцы в майках-алкоголичках торгуют клубникой и вишней. “Грязновато…” — чешет пузо одутловатый россиянин, полночи резавшийся в подкидного дурака с приятелями.

Найбiльша мрiя людства

Как и Варшава, Киев EUROпрелестями увлечен не повсеместно — не до кончиков волос и ногтей. Шаг влево или вправо от фан-зоны — начинается обыкновенная жизнь обыкновенных украинцев.
Жизнь эта сложна и многогранна — и многие беседы о ней начинаются с жалоб. Главным образом на невысокие зарплаты и дороговизну товаров и услуг. Впрочем, палитра широка — и палитра жизни, и палитра мнений. Размах житейского спектра легко зафиксировать, глядя на киевский машинопоток, где сверкающие “Лексусы” берут на обгон те самые пыльные ВАЗы советской сборки и простецкие желтые маршрутки-пазики “Богдан” от местного производителя.
Если следовать в центр со спальной окраины, то первые EUROсвидетельства предстанут перед взором в переходах метро — в виде зеленых кепочек девушек-волонтеров. Они, наверное, только вчера отгуляли выпускной школьный вечер, а уже вступают во взрослую жизнь — и готовы объяснить любому проходимцу, как добраться к месту, где свет. Метрополитен, к слову, соединяет в себе то же единство отчаянных киевских противоположностей. Объявления, надписи и названия станций в подземке дублируют на английском, в вагонах гергечут о чем-то своем расцвеченные национальной символикой британцы и шведы. Рядом безучастно едут украинские пролетарии, положив на колени натруженные руки, а сморщенные бабушки в цветастых платочках перевозят в плетеных корзинках пищащих цыплят. Над головами бабушек стреляет пафосный слоган “Найбiльша мрiя людства!” — и это рекламное послание легко вкладывается в футбольный контекст.
Как и поляки, обыкновенные украинцы радуются приходу большущего футбола не всем “жовто-блакитным” миром. Шаг влево или вправо от официальной точки зрения — и начинаются полутона.
Автомобилисты недовольны перекрытием центральных улиц и километровыми пробками. “Офисный планктон” ропщет в связи с затруднениями при доезде на работу в общественном транспорте. Люди, мыслящие глобально, уверены, что EURO для Украины вообще не празд- ник — а только китч, непозволительная роскошь и ярмарка тщеславия. Чуть ли не пир во время чумы.
Вчера на государственном уровне было признано, что чемпионат Европы для Украины точно не окупится — принесет убытки, причем, видимо, немаленькие. Людей, мыслящих глобально, на Украине, надо полагать, сразу же резко прибавилось. Тем более что ради устройства EURO “жовто-блакитное” правительство глубоко залезло в долги. После финального свистка их придется отдавать — как и полагается, силами ни в чем не повинного налогоплательщика. А пока налогоплательщик гуляет — дни матчей в соответствующих городах объявлены выходными в счет будущей отработки — и с тревогой ждет всеобщего экономического похмелья.

Второй Майдан

Все это так — хоть поверьте, хоть проверьте. Но если не углубляться в особенности местного пейзажа и следовать образу мыслей и действий простого туриста, то сегодняшней футбольной Украиной можно и должно наслаждаться. Она всем хороша — стадионами, красками, здесь все живут дружно и в отличие от Варшавы и Познани никто ни с кем не дерется.
Сегодня в стране особенный день. Сегодня вся Украина сожмется в кулак и изготовится к прыжку. Сегодня ей необходимо побеждать англичан. Во что бы то ни стало — иначе вся жизнь кувырком. Матчей подобного значения здесь не было, кажется, никогда. Донецкая “Донбасс-Арена” уже готовится кряхтеть от наплыва болельщиков и тяжело трещать по свежим швам. Киевскую фан-зону собираются экстренно расширить до Бессарабской площади. Она и так велика — простирается от Майдана Незалежности и далее по сделанному пешеходным Крещатику. Но народу все равно тесно. В день игры украинцев со шведами в “зоне” побывали 100 тысяч человек. На французов пришло в полтора раза больше. Что будет твориться здесь сегодня — киевляне боятся даже загадывать.
Впрочем, в одном они практически уверены: на футбол с Англией придет никак не меньше неравнодушных людей, чем было на Майдане в “оранжевом” 2004-м.