С места события. Мирный и люди. Сильный Пол

Ветеран движения

Журналисты летели с фехтовальщиками и тренером тяжелоатлетов Гончаровым. Вместе заходили в автобус у Министерства спорта, вместе выходили через два с небольшим часа из “Боинга-737”, вместе были встречены на английской земле волонтерами и посланниками белорусской миссии. По-разному только ехали из Гэтвика в аккредитационный центр — “предбанник” Олимпийской деревни.
Большую часть журналистов вез пожилой волонтер по имени Дэвид. “У меня это уже четвертые Игры, — сказал улыбчивый водитель. — Начал в Сиднее в 2000-м. Понравилось, втянулся. С тех пор не пропускаю. Вот и сейчас волонтерю, живу у двоюродного брата в Луишеме. А сам я с южного побережья, из Брайтона. Специально подъехал. А вообще, мне больше нравятся Паралимпиады. Их тоже не пропускаю. Самые интересные люди — как раз на них”.
За этими рассказиками время по дороге к аккредитационному центру летит незаметно. Дорога — километров 50 по неяркому негородскому пейзажу.
“Вообще я у белорусской делегации вроде слуги. Вожу, чиню, если что сломается, делаю, что скажут. Иногда в магазин посылают, — смеется Дэвид. — А мне людям помогать всегда приятно”.
Эту тягу к деланию чего угодно исключительно ради самого процесса следует подвергнуть всестороннему изучению. Там, где наш человек наверняка сложил бы руки на груди и стал в пятую позицию, англичане охотно берут и делают. “В день по семь раз в “Гэтвик” мотаюсь. Приеду — и назад. Шесть дней рабочих, один выходной”.
Тяжелый график? “А я сам себе такой выбрал. Можно было просить больше выходных, но зачем? Мне все нравится. Что дома делать?” — говорит старичок и сбрасывает скорость до пятидесяти миль в час, хотя до этого выдавливал из олимпийского “Ситроена” все семьдесят: — Здесь нужно аккуратно ездить: камер понаставили. Превысишь — сразу найдут и оштрафуют. Но меня не проведешь. Я уже столько раз по этой дороге ездил, что каждую камеру знаю. Вон еще одна!”
Может, олимпийцам разрешили бы нарушать в пределах разумного? “Ты что?! Это же Англия. Скажи спасибо, что отдельные полосы сделали. Мы сейчас доедем с ветерком, а так и за два часа не добрались бы. А вот если кто из посторонних на олимпийскую полосу заедет — сразу штраф 130 фунтов. Камеры следят”. Эксклюзивные полосы для участников Игр отмечены особо: на них пять белых колец и слово “lane” под ними.
По пути от Гэтвика до аккредитационного центра нужно объехать британскую столицу по кругу с восточной стороны — это почти половина трассы М25. То есть ЛКАДа — лондонской кольцевой.
Проблемы возникают только на подъезде к Стрэтфорду. Чем ближе олимпийские объекты, тем дольше задержки, уже дороги, больше волонтеров и военных. У остановки шаттлов Дэвид высаживает пассажиров и просит сфотографироваться с журналистами. А с нами-то зачем? Мы же точно медалей не завоюем. “Это же на память! На Олимпиаде каждый звезда!” — улыбается Дэвид. Ветеран олимпийско-волонтерского движения строит нас напротив огромной надписи “Welcome”, дает фотоаппарат еще одной волонтерше, вылетает птичка — и нам в разные стороны. Ему — в аэропорт, нам — идти на аккредитацию.
Правда, как оказалось, спортсменов и журналистов аккредитуют в совершенно разных местах. Пришлось еще покататься. Но это одно из немногих темных пятен на блестящем фоне концессионных работ.

Военное положение

Страшно сказать, во что превратился Стрэтфорд за какие-то месяцы. Еще в апреле это был милый лондонский полупригород со здоровенным торговым центром “Westfields” в центре. Олимпийская стройка шла за забором, дороги пусты, тротуары чисты, на улице тихо, и только торчащая зубчатая “корона” главной арены предстоящего спортивного форума выдавала скорый приход в Стрэтфорд Игр.
Сейчас этот кусочек восточного Лондона выглядит так, будто провозгласил независимость и готовится воевать за нее не на жизнь, а на смерть со всей остальной Велико- британией. Количество солдат всех элитных полков здесь больше, чем в Приштине в день официального отделения Косова от Сербии. Мордатые качки-спецназовцы в беретах — на каждом блокпосте-входе.
Между ними — автоматчики с рациями. Патрули, овчарки, проверки документов, вертолеты в хмуром небе. Не хватает только броневиков и танков, но они, кажется, тоже спрятаны где-то рядом и при случае готовы поддержать бойцов.
Досмотры — у каждого въезда. Из машины выгоняют выборочно. Днище автомобиля осматривают специальным саперным зеркалом на шесте с фонариком. Руль протирают какой-то бумажечкой. Единственная разница: все это делается подчеркнуто вежливо и даже с максимально разрешенным уставом подобием улыбки. Спасибо, до свидания, удачных игр, хлопок по плечу, обращение “друг”, а иногда даже “сэр” — с берцами и лычками это выглядит сюрреально.
За “пограничниками” находится “таможня”, второй проверочный кордон — металлоискатели и рентгены, как в аэропорту. Здесь на все воля случая: могут раздеть, разуть и перетрясти сумку. Дивные дивы творятся на этом пункте контроля с жидкостями. Кто-то пропускает спокойно, кто-то просит отхлебнуть из бутылки (“отведай ты из моего кубка!”), кто-то требует оторвать этикетку, а кто-то конфискует безвозвратно. Правда, милостиво предлагает выпить, сколько можешь, чтобы добро не пропадало. Остальное — в мусорный пакет.
Досматривают всех. При мне однажды досмотрели даже Яо Мина. Легендарному китайскому центровому подобные проверки даются тяжело. Во-первых, чтобы пройти в рамку металлоискателя, ему нужно серьезно нагнуться: иначе никак. Во-вторых, обычный досмотр-прохлопывание, рутинное для человека с нормальным ростом, превращается в настоящий ребус для охранников. Тот, что проверял Яо при мне, поступил просто: подставил стул, встал на него и на этой подставке отработал верхнюю часть туловища Мина. Разумеется, под хохот всех присутствующих. Китаец при этом не улыбнулся ни разу. Видимо, его подобное внимание уже заколебало.
Все эти проверки тормозят процесс. Зато его ускоряют специальные автобусы для журналистов. Ездят они по олимпийским полосам шибко. За полчаса докатывают от Рассел-сквера, где расквартированы большинство журналистов, работающих на Играх, до международного медиацентра в Стрэтфорде. До Тауэра оттуда же — за десять минут. Скорость для Лондона невероятная: вот что значит стоять лишь на светофорах. Правда, остается только догадываться, насколько осложнили эти привилегии жизнь простых лондонских автолюбителей. Впрочем, их же о введении военного положения в городе предупреждали заранее…
Живут журналисты в общежитии (может, даже студентов-химиков, только имени Перри, а не Семашко), принадлежащему Университету Лондона. Серьезно. Поскольку принять такое количество гостей тяжело даже столице Олимпиады, в гостиницы на время Игр превращается все. В том числе и студенческие апартаменты. В принципе жаловаться не на что: тепло, светло, мухи не кусают, интернет есть, и минимальное уплотнение — всего по два в комнате. Отечественным студентам-химикам о таких шератонных условиях можно только мечтать.

Бин бум

Оставшийся после прилета кусок пятницы ушел на два важных дела. Посещение церемонии открытия и настройку олимпийского интернета в головном пресс-центре. Интернет — дело важное, но труднонастраиваемое. Теоретически все трудности должны стремительно устранять товарищи из команды техподдержки, в которую собраны волонтеры со всего мира. На практике к ним нужен еще и переводчик. Столкнувшись с кириллицей, технари сами начинают виснуть и требуют перезагрузки. Положение ухудшает еще и то, что ребята в основном молодые, современные, которые иногда чересчур удивляются раритетности операционных систем, которые стоят на отдельных белорусских ноутбуках. Что ж, пусть знают!
Зато церемония удалась. Королеву сбросили с парашютом, мистера Бина пустили в оркестр, Бекхэма прокатили с ветерком, а Маккартни спел со всем стадионом. Англия на любой вкус! И индустриальная, и деревенская, и викторианская, и современная, хватило ахов и охов с трибун от великолепия постановки, и огонь зажгли те, на кого никто не мог подумать, как в детективе англичанки Агаты Мэри Клариссы Миллер (в замужестве Кристи). Здесь получился почти “Восточный экспресс”: “убийцами” оказались сразу семь человек — молодых атлетов.
Ну а в остальном не было ни сучков ни задоринок. Если не считать резкого похолодания к концу четырехчасового представления и недостаточности транспорта для развоза почтенной публики по домам. Даже журналисты выстроились длиннющей очередью на остановке с единственным маршрутом до Рассел-сквера. Ждать пришлось два часа, причем за это время очередь увеличилась до космических размеров. Что творилось в метро, куда отправились остальные простые смертные из стадиона, остается только видеть в страшном сне. Бедный Стрэтфорд!
В субботу отправился на велосипедную гонку — на случай феерической удачи белорусов. Вместо нее пришлось смотреть на неистовое ликование делегации Казахстана в полном составе. Финиш на Мэлле с Букингемским дворцом позади выиграл Александр Винокуров. “Золото! Золото!! Золото!!!” — кричал в трубку какой-то дородный казах, бегая из стороны в сторону. Даже сам новоиспеченный чемпион не проявлял такой дикой радости. На пресс-конференцию Вино вообще пришел уже предельно серьезным. Хотя в его славной карьере осталось сделать всего ничего — доехать эту Олимпиаду. Дальше — более чем заслуженная пенсия.
Пресс-конференция поразила чисто английским спокойствием к вопиющей халатности организаторов: на ней не было переводчика с русского! Вместо него прислали толмача с французского: организаторы были в курсе, что Винокуров на нем хорошо говорит. В итоге на первом же вопросе возник конфуз: вопрос российского журналиста (разумеется, на русском), замешательство переводчика и нерусско- язычного зала, робкий вопрос Винокурова: “А вы по-французски понимаете?”, отрицательный ответ вопрошающего, вздох чемпиона…
В итоге Вино повел себя великодушно. Он аккуратно ответил на русском, затем обвел зал спокойными глазами и… повторил ответ для всех на французском. Неизвестно, сколько вы еще найдете олимпийских чемпионов, которые на пресс-конференциях переводят сами себя. Остается только дивиться рисковости организаторов. С Винокуровым им повезло. Но что бы они делали, если бы выиграл какой-нибудь венгр, который не говорит ни на каком языке…
Из других мелких неприятностей — организация микст-зоны у велосипедной трассы. Она такая маленькая, что бригады победителей и призеров легко заполняют собой все пространство. Как пробиваться к остальным участникам (в особенности к белорусам) — совершенно непонятно.
Стало даже тревожно за воскресенье: ведь наверняка придется ловить в микст-зоне Викторию Чайку.

Стрелять так стрелять!

Но в королевских артиллерийских казармах, где соревновались снайперы-пистолетчики, все оказалось куда проще. Да и вообще стрельба как вид спорта для живого просмотра — штука завораживающая. Кажется, ну что здесь такого, почти то же, что и какое-нибудь скоростное телеграфирование. На самом деле — очень зрелищно. Глаз не оторвать, как интересно.
Особенно финал и особенно если за кого-то болеешь. Все в тире какое-то особенное. И столики, на которых спортсмены перезаряжают оружие, и мишени, и экраны наверху, и сами спортсмены. И конечно, голос распорядителя: “К следующему соревновательному выстрелу — заряжай”. И они заряжают, они стреляют и они выигрывают.
Самое удивительное: на стрельбе можно кричать и шуметь. Более того — это даже рекомендовано. К ору настоятельно склоняет всех конферансье: если 10,5 и больше — активно шумим, поддерживаем. Но все равно во время выстрелов повисает тишина, которая рвется с первым удачным выстрелом. Хотя все равно непонятно, как же спортсмены терпят, что им постоянно кричат под руку.
Не менее зрелищная штука — фехтование. Правда, из-за стрельбы на наших успеть можно было только в случае их выхода хотя бы в четвертьфинал. Не вышло: белорусы полностью отстрелялись стадией раньше. Оставалось только взять у них экспресс-комментарии, отправляться в пресс-центр и молиться на интернет-пиратов: только благодаря им оставались шансы увидеть историческое противостояние белорусов и бразильцев в Манчестере. Углубившиеся в фехтовальные дела журналисты всех стран хмуро поглядывали в белорусскую сторону, которая дружно вздыхала на каждом значимом игровом моменте и мешала работать. Но им быстро удавалось объяснить: дело государственной важности. И они проникались, понимали и даже начинали интересоваться, какой там счет. В конце концов, все журналисты — братья. В том числе и по разуму. Они даже возмущаются одному и тому же. Пока главная общая тема для обсуждения — нелепая алогичность ребят, формировавших пакет продуктов первой необходимости для журналистов. Там есть два объемных справочника на все случаи Олимпиады, блокнот, ручка, рюкзак и… пена для бритья. А самого очевидного и необходимого — переходника с английской розетки на общеевропейскую — нет. Видимо, для настоящих джентльменов безупречный внешний вид гораздо важнее, чем какое-то электричество.