Андрей Зыгмантович. Тень Марадоны

Но все помнят другое. 1990 год. Встреча чемпиона мира Аргентины и вице-чемпиона Европы сборной СССР. Комментатор Владимир Перетурин в эфире рассказывает, что опекать Диего Марадону поручено Андрею ЗЫГМАНТОВИЧУ. Об этом перед матчем поведал главный тренер Валерий Лобановский.
На тот момент хавбек еще минского “Динамо” со своими обязанностями справился: уже тогда звезда первой величины Марадона не забил. И голевой пас не отдал. С тех пор Зыгмантович вошел в историю белорусского футбола, как тень Золотого Мальчика. А их совместный снимок по сей день всплывает в памяти болельщиков при упоминании фамилии нашего полузащитника.
Спустя пару дней в игре с Камеруном Зыгмантович первый и единственный раз отличился на топ-турнирах. ЧМ-1990 можно было бы считать эпохальным этапом карьеры, если бы не вылет сборной СССР (пусть и не без помощи арбитров) уже после групповой стадии. И все же сам Андрей Зыгмантович после предложения рассказать о памятном сражении на футбольном поле долго не думал — выбрал ту самую встречу с аргентинцами, ведомыми Марадоной. Мы продолжаем серию воспоминаний “Матч моей жизни”, которая стартовала в “ПБ” N 27 от 17 февраля.
ТАБЛО
ЧЕМПИОНАТ МИРА-1990
Группа “B”. 2-й тур
АРГЕНТИНА — СССР — 2:0
НЕАПОЛЬ. 13 июня 1990 года. Стадион “Сан-Паоло”. 55759 зрителей.
АРГЕНТИНА: Пумпидо (Гойкоэчеа, 12), Симон, Олартикоэчеа, Монсон (Лоренсо, 79), Серрисуэла, Батиста, Басуальдо, Бурручага, Каниджа, Марадона (к), Троглио.
СССР: Уваров, Бессонов, Хидиятуллин, О. Кузнецов (к), Горлукович, Шалимов, ЗЫГМАНТОВИЧ, Алейников, Добровольский, Заваров (Лютый, 86), Протасов (Литовченко, 75).
ГОЛЫ: 1:0 — Троглио (28). 2:0 — Бурручага (80).
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ: ЗЫГМАНТОВИЧ (52), Серрисуэла (56), Каниджа (59), Марадона (72), Монсон (78).
УДАЛЕНИЕ: Бессонов (48).

— Память имеет свойство стираться. Сейчас не так живо рисуются перед глазами все те прелести, которыми была насыщена карьера. Но некоторые моменты остаются навсегда. Как, например, чемпионат мира 1990 года в Италии. Знаете, поездка на мундиаль — нечто особенное. Прежде всего это сопричастность к большому событию. Настроение — не передать. И атмосфера очень своеобразная: с одной стороны, испытываешь постоянное напряжение, с другой — легкий подъем от того, что защищаешь цвета сборной. Перед играми накал чувствовался особенно. Турнир ведь скоротечный — каждый поединок важен. А еще столь специфические соперники…
Первый матч мы проиграли румынам и просто обязаны были побеждать во втором, чтобы сохранить шансы на выход из группы. На таких турнирах главная задача — минуть первую стадию. Но специфические соперники были еще и сильны, каждый со своими амбициями. Конечно, после финала чемпионата Европы большие надежды таились и внутри нашего коллектива. Многого от сборной ждали дома. Наверное, победа Румынии стала некоторой неожиданностью для советских любителей футбола. Но сборная СССР не была на голову выше кого-то в группе. Румыны всегда славились неуступчивостью. Камерун как раз вышел на пик формы. Африканская команда в ту пору таила в себе сюрпризы, для всех она стала открытием чемпионата. Стоит ли говорить о силе аргентинцев? Видите, все четыре дружины в равной степени претендовали на выход из группы.
С румынами я не играл. Понятно, все готовились к борьбе на полях Италии, все хотели принять участие, но у Валерия Васильевича Лобановского были свои планы. И наверняка он держал в уме обойму футболистов, на которую рассчитывал больше, которая должна была начинать чемпионат. В любом коллективе есть костяк и ребята, в важный момент готовые подменить лидеров. Все вместе мы составляли единое целое.
Много тогда говорилось о больших нагрузках, которые Лобановский предложил сборной. Мол, измотал нас еще до старта. Если честно, не припомню, чтобы доводилось жаловаться на усталость. У Васильевича всегда были сложные тренировки, в клубе мы определенно бегали меньше. Однако наставник имел план подготовки, который, подозреваю, уже использовался в 1988-м, когда дошли до финала. Также трудились и накануне ЧМ-1990. Плюс вопрос адаптации: мы должны были влиться в ритм.
В общем, физически я чувствовал себя нормально, на состояние не жаловался. По крайней мере мог отыграть 90 минут. Может, и приходилось тяжело, а кому в такие минуты легко? Так всегда случалось по приезде в сборную. Для киевлян подобное состояние и вовсе было привычным. Хотя исходя из результата, наверное, все-таки не смогли прийти к оптимальной готовности…
После первой встречи в группе больших надежд не питал. В принципе тогда вообще ничего не ожидал, просто не заморачивался. Поэтому выход в основе против аргентинцев свалился как снег на голову. Кто-то вылетел из-за травмы, и Валерий Васильевич вызвал на беседу. Серьезно спросил, в каком состоянии нахожусь и готов ли выйти на поле в случае чего. “К игре готов. Насчет физического состояния не беспокойтесь”, — заверил тренера. Конечно, в глубине души очень хотелось сыграть, ведь усердно готовился к мировому первенству. Но это еще не означало, что непременно выйду во втором туре. Окончательно узнал только на установке, когда в числе “одиннадцати первых” прозвучала моя фамилия. Вот тогда и осознал всю серьезность дела. Там же сразу и услышал: “Когда мы без мяча — будешь присматривать за Марадоной”. Это, конечно, кроме как неожиданностью не назовешь. В сборной собрали многих классных футболистов, но опекать великого доверили именно мне.
В том сезоне лицом к лицу с Диего уже сталкивался Сережа Алейников. Однако, уверяю, смысла расспрашивать его о том, как играет Марадона, не было. Что рассказывать о Диего? Футболист высочайшего класса! Я смотрел футбол по телевизору и прекрасно знал, в чем силен главный плеймейкер “бело-голубых” — во всем.
Надо заметить, аргентинцы опасались нас не меньше. Пусть они и были лучшими в мире, но советская сборная стала вице-чемпионом Европы. Кроме того, первую встречу “альбиселесте” тоже проиграла — сюрпризному Камеруну под руководством Валерия Непомнящего. Для обоих очный матч был сродни финалу. Он почти решал, кто выйдет из группы. В психологическом плане установился паритет…
Многие, когда пересматривают тот матч, спрашивают: “А почему вы не пели гимн?” Раньше это не было распространено повсеместно. Не устраивали тогда команды ритуалы типа петь хором, становиться в круг, плакать, давать клятвы… Я и сейчас как тренер с иронией смотрю на такие театральные постановки. Почему? Есть раздевалка, где можно обняться, поцеловаться, сказать: “Мы будем биться до последней капли крови!” Но устраивать сентиментальности на поле… Или уже по ходу встречи подбегают к фанатам, падают… Цирк какой-то! Ненормальное шоу, на мой взгляд. У нас не было такого. И во время гимна, поешь ты его или нет, чувства одинаковые. Тем более нас и без того воодушевил приезд болельщиков. Знали, что в Италию добрались полторы тысячи советских людей. Наши поклонники посещали стадионы и в Неаполе, и в Бари. Они и подгоняли вперед — на аргентинцев.
Не вспомню, волновались ли мы, стоя на поле. Но знаю: когда игра началась и минули стартовые минуты, переживания, если они и были, улеглись. Так всегда: спустя пару оборотов секундной стрелки начинаешь чувствовать себя увереннее. В подтверждение могу сказать, что сборная СССР неплохо начала. И все могло сложиться иначе, если бы не эпизод на 13-й минуте: Добровольский подал угловой, Кузнецов на ближней штанге замкнул передачу, и мяч полетел в ворота. Однако хитрец Марадона снова провернул свой легендарный трюк с “рукой бога”. Только Англии он забивал левой, а от нас защищался — правой. Когда до линии оставалось совсем немного, Марадона сделал едва уловимое движение корпусом и подыграл себе запрещенным приемом. Я не знаю почему, но арбитры не увидели нарушения. Видимо, руки Марадоны действительно имеют магическую силу.
Вообще, странно получалось. На чемпионате мира-1986 тот же шведский арбитр Фредрикссон не пустил сборную СССР в четвертьфинал. Уже в 1990-м с Румынией в наши ворота поставили пенальти за нарушение вне штрафной. Через несколько дней — пропускают такой фол Марадоны. Даже не знаю, что думать. Не скажешь ведь, что класс судей невысок — это же арбитры ФИФА. Может, у нас тогда не было “Газпрома”… Ладно, это жизнь. В ней всегда было место как подвигу, так и не лучшим ее проявлениям. Ничего не попишешь.
Не думайте, что все 90 минут против аргентинцев я отбегал рядом с Марадоной. Игра в середине поля — это широкий спектр действий. Надо было и созидать, и участвовать в завершении. Основа основ — хороший контроль мяча, игра в отборе. Хотя, наверное, могло показаться, что отпускать Марадону я боялся. Естественно, за таким футболистом нужен присмотр. Малейшая потеря концентрации — и уже опасный момент. Ослабление хватки было делом недопустимым. За Марадону ведь переживали и трибуны. Матч Аргентины в Неаполе да с кумиром всего города в составе! Можете себе представить? Хотя вот что-что, а трибуны не угнетали. Может, оттого что я с головой окунулся в игру, был готов и уверен в своих силах.
С Марадоной в пылу борьбы не перекидывались фразами. Момент, наверное, такой не выпадал. Нужна была концентрация, а не отвлечение на разговоры. Да и о чем мне с ним говорить? На каком языке? А вот с прямым заданием, думаю, справился. Марадона ничем не отличился — значит, нейтрализация удалась. Однако хорошего все равно было мало. В памяти сохранился момент, когда Бурручага забивал второй в матче гол. У нас еще были шансы спастись, но случилось что-то странное. Олег Кузнецов то ли сгоряча, то ли со зла решил пробить в упавшего к ногам аргентинца, только мяч шмыгнул мимо всех и оказался у Бурручаги. Так наш капитан вывел форварда один на один. Играть мы не бросили, но при двойном преимуществе соперника понимали, что ликвидировать отставание почти нереально. Этот эпизод стал ключевым. Первый мяч, который Троглио забил головой, был красивым, не придраться. А здесь такая досада… Хотя был и еще один гвоздевой момент — та самая игра рукой Марадоны.
Когда Троглио забивал, вышло так, что я оказался рядом с голеадором. Кто-то из защитников потерял опекаемого нападающего, и пришлось спешно бросаться перекрывать одинокого аргентинца. Но по темпу атаки я не успевал — последовал хороший пас с фланга, и Троглио по дуге отправил мяч в сетку. Для Уварова это был неберущийся удар.
Если откровенно, только сейчас вспомнил про красную карточку Бессонову. Это ж, получается, мы второй тайм в меньшинстве играли… То-то, думаю, тяжело так пришлось. Тогда, между прочим, за красную карточку штраф полагался — 10000 швейцарских франков. Разумеется, оплачивал его не Бессонов, а федерация. “Горчичником” арбитр “наградил” и меня. Кстати, момент напрочь вылетел из головы. Просто не могу вспомнить, за что схлопотал предупреждение. Знаю, что на Марадоне, а как — здесь уж память подводит. Давно не смотрел тот поединок. Надо восполнить пробел.
Сейчас не вспомню и другое: а пожал ли после матча Марадоне ту самую правую руку? Думаю, что после поражений было не до ободряющих приветствий… Судьба так распорядилась, что больше с Диего не встречались. Он выступал в Италии, я — в Испании. Хотя с некоторыми звездами на Пиренейском полуострове повидался. С Круиффом, например. Со Стоичковым, Лаудрупом, Ромарио. Да и не узнал бы меня Марадона. Столько опекунов к нему приставлялось, столько ударов по ногам он получил… Разве возможно все вспомнить?
Сейчас, когда просят рассказать про Марадону, обычно шутливо отвечаю: “Маленький, толстенький, быстрый”. Стоит ли дополнять его и без того колоритный портрет? Люди знают, как он играл, как двигался, каким лидером был. Других таких харизматичных личностей в составе Аргентины не было. У них тогда подобрался достаточно ровный состав. Были люди играющие: Каниджа, Батиста… Но Марадона, не побоюсь этого слова, гений футбола.
…Заканчивался тот чемпионат мира победой, которая радости не принесла. Мы цеплялись за последний шанс выйти из группы, разгромили Камерун — 4:0. Тогда я забил свой единственный гол на чемпионатах мира. Уж очень слабое утешение, потому что Аргентина и Румыния сыграли с единственным не устраивающим нас исходом — ничейным. Три команды пошли дальше, а сборная СССР отправилась домой. Таков футбол.