Англия. Своими глазами. Безбашенный “Уэмбли”

Одинаковый мир

Сейчас многие в Англии с ностальгией вспоминают времена, когда не то что каждый стадион — каждая трибуна была совершенно отлична от других. У всех футбольных сооружений имелись яркие индивидуальные черты. Часто нефункциональные, курьезные, почти неудобные, но единственные в своем роде. Поэтому старые, пусть и много раз обновлявшиеся стадионы вроде “Олд Траффорд” и “Энфилда” вызывают у болельщиков куда больше уважения, чем “новые и суперсовременные”.
Например, эвертоновский “Гудисон Парк” является едва ли не любимейшим стадионом всех, кто на нем побывал: там история в чистом виде. “Астон Вилле” нужно навсегда запретить реконструировать фасад трибуны “Холт Энд”: это же почти потемкинская лестница. “Фулхэм”, перестраивая “Крэйвен Коттедж”, не тронул главную трибуну: она для клуба значит слишком многое.
Новые стадионы, конечно, хороши. Обзор, крыши, безопасность со всеми удобствами. Но сколько нужно времени, чтобы эти арены намолили до статуса храмов? Новые проекты мало чем отличаются друг от друга.
Вот стадион “Мадейски” футбольного клуба “Рединг”. Чтобы найти в нем десять отличий от болтонского “Рибока”, нужно постараться. Раздуваем и его в два с половиной раза — готов “Эмирейтс”. Добавляем еще 25 тысяч посадочных мест — и вот он, новый “Уэмбли”. Видимо, проектировщики главного стадиона Англии это чувствовали. Поэтому и соорудили над ареной огромную стальную арку-дугу — чтобы хоть в чем-то было отличие от аналогов.
Дуга обошлась в кучу денег. Неужели попробовать вживить в стадион старые башни “Уэмбли” было бы намного накладнее? Ну, допустим, что да (хотя в этот долгострой вбухали столько средств, что еще одно превышение сметы и сроков сдачи объекта вряд ли кого-нибудь удивило бы). Но тогда в проекте можно было придумать какие-нибудь башни, пусть другие, новые, но как-то обозначить преемственность.
Вместо этого остатки одной из башен перенесли в качестве памятника неизвестно куда, а на месте старого “Уэмбли” сварганили очередной бездушный овал. Кстати, против закрытых по периметру стадионов сейчас некоторые английские болельщики тоже протестуют. Дескать, классическая расстановка трибун с зазорами между четырьмя “стэндами” была душевнее. Хотя в этих пустотах гулял ветер и на и без того холодных террасах становилось еще холоднее. Но зато даже по телевизору в них были видны дымоходы близлежащих домов, фабричные трубы — индивидуальное лицо города, настоящая Англия.
Конечно, болельщики такие люди, что будут недовольны всегда, трубы и близлежащие дома везде одинаковые, а “Уэмбли” всегда был закрытым. Но в чем-то до конца невыразимом фанаты, наверное, правы. Насчет башен — так точно.
“Уэмбли” — храм футбола, столица футбола и сердце футбола”, — сказал о старой арене Пеле. Вряд ли и он, и новые футбольные короли готовы сейчас повторить то же самое о следующей инкарнации Стадиона Империи. Для этого новый “Уэмбли” должен прожить те же 77 лет и увидеть как минимум столько же эпохальных сражений. Одной стальной радугой-дугой над полем здесь не отделаешься.

Keep calm

Правда, есть еще памятник Бобби Муру. Капитан чемпионов мира- 1966 с тоской глядит с постамента на нынешнее поколение английских футболистов. Отчасти он сам виноват в этом. Победой на домашнем первенстве мира теперь тычут в глаза каждому новому, обязательно неуспешному поколению игроков “Трех Львов”. Над сборной Англии издеваются даже в официальном магазине “Уэмбли”. Королевский девиз “Keep calm and carry on” (“Оставайтесь спокойны и продолжайте”) здесь переиначили в “Keep calm we»ve qualified” (“Оставайтесь спокойны: мы прошли квалификацию”). Видимо, пролет мимо EURO»2008 до сих пор тяжело переживается нацией.
Вообще за торговлю Английской футбольной ассоциации нужно взяться серьезнее. На поединке с голландцами катастрофически не хватало матчевых шарфов. За полтора часа до игры их уже не было ни в магазине, ни в ларьках: раскупили. В этом плане официальной торговле стоит поучиться у неофициальной. Ребята-самопалы подошли к матчу во всеоружии и, похоже, наварили сказочные барыши.
Быстро смекнув, что официальных шарфиков не хватило, они стали просить за свои 10 фунтов (лицен- зионный стоил 8). А когда и их запасы стали иссякать, ловко пустили в расход залежи с предыдущего товарищеского поединка англичан и голландцев в августе 2011 года. Чтобы людей не смущала дата, бесплатным приложением к ним служили шутовские колпаки с бубенцами.
“Вот он наряд человека, верящего, что сборная Англии снова выиграет чемпионат мира”, — саркастически хмыкали местные, нахлобучивая колпаки.
Бороться с распространителями нелицензионной продукции невозможно: они слишком хорошо знают законы. И лишний раз не подставляются. Свои шарфы они делают так, чтобы ни один торговый знак или бренд упомянут не был. Вместо эмблем ассоциации — флаги стран. Вместо названия стадиона — пафосная надпись “at football»s home”, то есть на родине футбола. Колпаки вообще без опознавательных знаков. Просто в нужных красно-белых цветах. Красный — это на случай выездной формы.
Барахла у настоящего фаната и без того хватает, но упустить возможность пополнить запасы он не может. Даже люди, которые приехали на “Уэмбли” в шутовском колпаке, не откажутся еще от одного.
Восхитительная картина возникает в метро на станциях в районе делового лондонского “Сити” — на Моргейте, Барбикане или Ливерпуль-стрит на линии, везущей народ прямо к “Уэмбли”. Половина пассажиров — белые воротнички из финансового сердца Европы, из небоскребов всех на свете корпораций. Они серьезные, в галстуках солидных цветов, в черных пиджаках без перхоти и с планом на три года вперед в причесанных головах. Зато вторая половина — чихающая на все эти условности фанатская орда в колпаках и под пивом с планом хорошо если на ближайшие сутки. И едут при этом в одном направлении. Только выходят на разных станциях.
Вообще транспортный вопрос перед “Уэмбли” стоит довольно остро. Всосать в себя 90 тысяч сразу лондонский метрополитен не может. Тем более что станций всего две (есть, правда, еще железнодорожная), а как таковых местных, которые пойдут домой пешком, нет. Бывший отдельный населенный пункт Уэмбли, а теперь часть города все-таки далековат от остального Лондона.
Очередь, которая образуется на входе на станцию “Уэмбли Парк” — размеров невероятных. Таким бы позавидовали любые наши организаторы первомайских демонстраций. И для ее размеров движется довольно быстро: за 40 минут можно преодолеть расстояние в 500 метров от стен арены до платформы.
Все это — при слаженнейшей работе полиции и транспортников. Они расставлены в ключевых местах и аккуратно дозируют толпу. В громкоговорителях — вежливое объявление: “Сохраняйте спокойствие, сейчас станция переполнена, нахождение на ней небезопасно. Когда станет безопасно, мы вас пропустим. Спасибо за понимание”. Толпа тоже ведет себя прилично — слушаются.
Вообще в таких случаях доброжелательность англичан удивительна. Вот стоит, например, поезд на платформе “Уэмбли Парк”. Он уже заполнен до отказа, нужно ехать и подгонять новый, потому что на платформе тоже не протолкнуться. Но поезд почему-то стоит. И по громкой связи людям объявляют: “Приносим извинения, потерялся train operator, когда мы его найдем, поезд немедленно поедет”. Интересно, кто такой все-таки этот “train operator”? Машинист, что ли? А как он, интересно, мог потеряться? “Уэмбли Парк” даже не конечная, чтобы отойти щей поесть.
Но зато когда громкоговорители весело рапортуют: “Господа, мы нашли train operator, счастливого пути”, — вся станция разражается смехом и аплодисментами, переходящими в овацию.
Лучше бы они на стадионе так хлопали.

Ползучие голландцы

Кто бы мог подумать, что за сборную Англии на “Уэмбли” болеют так невнятно и скупо. Дело то ли в товарищеском статусе матча, то ли в непринципиальности соперничества (с голландцами хозяевам делить нечего), то ли в бардаке в команде, понимании временщической сущности Стюарта Пирса, то ли в доступности телетрансляции при дороговизне билетов для трудящихся всех стран. До аншлага “Уэмбли” недобрал внушительно — почти пятнадцать тысяч. Да и те, кто пришли, сидели весьма отрешенно. Как так получается: приезжают в Минск — вроде все как положено: пиво рекой, песни до утра, знакомство со столичными достопримечательностями и гостеприимной милицией — настоящий карнавал. А здесь…
На моем ряду половина пустых мест. Те, кто есть (человек двенадцать), вид имеют грустный и неторжественный. Куда уж им до лихой придурковатости голландских болельщиков. Эти горазды и на костюмы, и на выдумки. А англичане сурово оглядывают поле с третьего яруса “Уэмбли”, жуя картошку фри.
На ряду один английский флаг, которым машет маленький чернокожий мальчик — сын большого черного мужика, здорово похожего на Сола Кемпбелла. Сходства добавляет эмблема “Арсенала” на Георгиевском кресте знамени.
Сам юный фанат больше смахивает на Тео Уолкотта. Этот мальчуган — самый активный болельщик в секторе. Он звонким голосом пытается подхватить всякие “We love you England, we do”, которые доносятся с нижних ярусов. “Молодец! Настоящий патриот растет. Посмотрим, что после EURO с ним будет”, — одобрительно кивают головами рядом сидящие.
Единственное, что удалось англичанам сделать всем стадионом разом, — это два раза спеть гимн. Один — перед матчем, еще один — в начале второго тайма. Слабая фанатская духовая секция включается невпопад, а по богатству репертуара с чудовищным отрывом проигрывает борисовскому трубачу. В остальном боление не получилось. Хотя в соседнем секторе группа из пяти граждан в состоянии пивного аффекта пыталась воззвать к самоуважению остальной “Уэмбли”. Безуспешно.
“Да вы дерьмо, а не фанаты! Чего вы вообще на стадион пришли?! Хотите посадить задницу на сиденье и заткнуться? Ну так представьте себе, это и дома можно сделать! Гребаные мудаки, блин!” — кричал один, самый аффектированный, постепенно доводя обращения до совсем непечатных. “Да что с ними разговаривать, Джейми! Все и так ясно”, — успокаивали его друзья. “Молодцы, ребята. Переживают за команду”, — бесстрастно констатировали остальные, не обижаясь на обзывания.
Они больше печально оглядывались на табло. “Эти голландцы вообще не играют. Просто ползают по полю. Наши и то живее”. — “Ага, и эти ползучие уже 2:0 ведут. Что бы было, если бы они забегали?”
Голландцы забегали только в добавленное арбитром время — и, будто подтвердив, что ползали весь матч, сразу же забили победный гол. До него, как и до мяча Эшли Янга, досидели не все. Минут за 15 до финального свистка болельщики потянулись к выходу. Мои “канониры” бодро смотали флаг и удочки, боясь застрять в послематчевых людских пробках. Ушел мужик слева, ушел мужик справа. К финальному свистку на ряду остался один человек.
“У нас в Беларуси все думают, что англичане всегда болеют до конца, особенно за сборную. До конца матча никогда не уходят”, — сказал я ему. “У нас в Греции тоже, — сказал мужик на ломаном английском. — Но мне все равно. Я вообще был за голландцев”.