Художественная гимнастика. Блеск медали. Вино из одуванчиков по рецепту Литрушечки-Любочки

А потом закупорить их и отложить до грустных времен, когда в жизни будет все не так приятно и радостно. Герои Рэя Бредбери закрывали в бутылки летнее солнце и называли это — вином из одуванчиков.
С Любой подобного напитка можно запасти впрок на полжизни вперед. А поможет в этом муж Виктор, которому наша грация шлет приветы и признания в любви со всех международных стартов.
Мы беседовали в холле Республиканского центра олимпийской подготовки по художественной гимнастике. Вахтер Надежда Петровна, от души угощая нас домашними пирогами, рекламировала “хорошую девочку” Любу и “доброго такого хлопца” Витю. На выходных Черкашина ненадолго съездила в родной Брест. Об этой короткой побывке и начался наш разговор.

Бешеные стрелки

— Как Брест встретил свою чемпионку?

Люба. Никому не говорила, что приезжаю. Навещала своего первого тренера с подругой, с которой занимались в одном зале. Шумихи было немного — снимало брестское телевидение. Просила, чтобы никому не говорили о моем визите, не хотела никого обидеть. Во-первых, приехала в пятницу. Представляю: у людей выходные, они на дачу собрались, а тут такая Черкашина приехала. Я понимаю, они и хотели бы встречу душевную устроить, но у каждого уже свои планы на выходные. Надеюсь, никто не расстроился. А официальные чествования еще впереди, когда приедем на встречу к губернатору. (Мужу): Витек, сядь поближе. А то как не родной.

— Долго вспоминала, с какого момента Люба Черкашина стала знакомой широкому кругу людей. Потом поняла: после рекламы известной питьевой воды…

Л. Уже не помню деталей той съемки. Нам предложили, мы согласились. Но это были не личные контракты, а под крылом федерации. Деньги выплачивали, они шли на проведение соревнований. Приятно было сниматься в рекламе. Подобралась команда профессионалов. Площадка была в Киеве, где проходят выставки на ВДНХ. С нами работали зарубежный режиссер, оператор. Еще запомнилось, что гримировали нас визажисты, которые сотрудничают с группой “ВИА Гра”. Мы так живо расспрашивали о них, как себя ведут, какие из себя.
Здорово, конечно: покупаешь бутылку воды, а на ней — ты. Случай после этого был интересный. Пошли с мамой в магазин, а она говорит: “Надо литрушечку взять, “Любочку”. А я: “Мам, какая литрушечка, зачем она мне?” Потом все вместе засмеялись, потому что на литровой бутылке я, и все ее называют “Литрушечка-Любочка”.
В то время у меня был другой круг знакомств — близкие друзья, одноклассники. Та съемка воспринималась весело, каждый шутил, что залезла в бутылку. Как-то попросила плакатик с моим изображением и повесила его на двери дома. И заехал к нам Витькин друг переночевать, а утром он болтал-болтал, а потом так тихо Витю спрашивает: “Так это на плакате твоя жена?!” Нас тяжело узнать, мы в гриме, с прическами, в купальниках — порой возникают сложности.

— По поводу грима. На девушек из синхронного плавания смотреть несколько жутковато — их макияж громкий и вызывающий. А у вас все выглядит приятнее.

Л. Мы сами занимаемся своей внешностью. Если Ирине Юрьевне (Лепарской, главному тренеру национальной сборной. — “ПБ”.) не нравится, как ты выглядишь, она предложит пригласить визажиста, чтобы он направил тебя в нужную сторону. Покажет, что тебе идет, научит, а потом можно и самостоятельно справляться. Мелита Станюта сначала красилась довольно агрессивно. Многим нравилось, издалека было заметно. Потом Ирина Юрьевна сказала, что надо изменить стиль. Внесли какие-то поправки, и сейчас Мелита хорошо выглядит. А так красимся сами методом “тыка”.
Смотрю, как в детстве макияж делала — прямо смешно. Какие-то бешеные стрелки, еще что-то. Сейчас уже знаю, что мне к лицу — и проблем нет. А в синхронном плавании своя специфика, мимику девочек надо увидеть из воды, у них свои способы быть заметными.

Три часа “дозы”

— Витя, вы когда на жену смотрите по телевизору, где она с предметами творит невообразимые вещи, ассоциируете домашнюю Любу и девушку со строгой прической в купальнике?

Витя. Это вы еще не видели, что она дома вытворяет! Она же не может спокойно полежать или посидеть: то в шпагате, то тянется или выполняет упражнение. Что на ковре, что дома — Люба одинаковая.

Л. Я думаю, когда у нас будет отпуск, главное — не пойти на фитнес. После чемпионата Европы мы поехали в Турцию. Казалось бы, выиграла, можно отдыхать, ни о чем не думать. Но в каждый из семи дней отдыха ходила в спортзал, а турки, открыв рот, смотрели, как я тренируюсь!

В. Мы познакомились с турком, который продавал услуги сауны, фитнеса. Так он оказался предприимчивым малым — у него за Любиными тренировками посетители наблюдали исключительно за деньги.

Л. Я же не специально. Делаю так, потому что мне это нужно. Иначе потом будут проблемы. За страну на профессиональном уровне выступаю 12 лет, надо постоянно быть в хорошей форме. Казалось бы, у нас всегда есть отдых. По две недели Ирина Юрьевна выделяет. Но у меня нет такого, чтобы на это время совсем забыть о гимнастике. Невозможно это. Потом придешь в зал, а мышцы не те, суставы не те — так что необходимо поддерживать.

— Значит, это уже потребность организма?

Л. Я привыкла к физическим нагрузкам. Если не тренироваться, то здесь начнет болеть, то там что-нибудь заклинит.

— Без спорта уже ломает?

В. Точно, это ломка. Ей в зал нужно прийти на три часа, получить свою “дозу”. Тогда будет хорошо себя чувствовать. Когда мы ездили на отдых, я говорил: у тебя есть пауза, зачем тебе это? Лежи на солнце, грейся, купайся. Нет, она до трех часов отдыхает, а потом идет на фитнес. Что уж говорить? Люба дома может телевизор смотреть, ноги вверх забросит и занимается. Еще меня к этому приобщает.

— Уже двукратная олимпийская чемпионка Евгения Канаева говорила, что еще в прошлом году весила на восемь килограммов больше. Такое возможно при вашем тренировочно-соревновательном ритме?

Л. Возможно. Чаще всего вес набирается зимой. В залах нежарко, идет не такой теплообмен, как летом. В это время у нас соревновательная пауза, нет такой нагрузки, чтобы хорошо пропотеть. Как раз можно и поднабрать вес. Может, она это имела в виду. Восемь — не восемь… Мы вообще стереотипно смотрим на гимнасток. Считается, они должны быть худенькие и грациозные. Но я-то знаю, поправилась или нет. Два лишних килограмма на себе чувствую. Их, может, и не видно, но по движениям ощущаю — ось сместилась ровно на два килограмма. Так что надо быть в форме.

Страна хороших людей

— Люба, расскажите людям, которые гимнастику по телевизору смотрят только раз в четыре года на Олимпиаде, как проходит ваш тренировочный день. Самый обыкновенный.

Л. В половине девятого утра начинается хореография. Понятно, надо прийти пораньше, чтобы размяться. Хореография вроде играет роль разминки, но по сути это полноценная тренировка — работаешь над качеством поворотов, над другими элементами. Если ты все здорово отработала и у тебя не новая программа, заканчиваешь где-то в час. Когда программа новая, то временные рамки тренировок размываются. Это правильно, потому что потом не успеешь освоить. Перед Олимпиадой мы работали до часу. Вторая тренировка начинается в четыре и продолжается до восьми. Опять же если на дворе январь или февраль — все длится в разы дольше. Зима — пора новых программ, работать надо гораздо больше. Появляются новые элементы, которые надо тренировать без конца. Перед Играми делаешь какой-то бросок, попал десять из десяти — можно считать отработанным. Когда в январе вставляют новый элемент, десять раз его даже чисто сделать невозможно, тогда приходится бомбить по сто, двести раз. Потом сделать связки между элементами и так угадать, чтобы все поместилось в полторы минуты. Тяжело, конечно…

— На днях пересмотрела ваше выступление с лентой в олимпийском многоборье. Это вообще… Слезы сдержать невозможно. Вы хоть видели эту композицию?

Л. Да, было такое. Смотрела, но не специально. Поехали к первому тренеру, и ее муж на трех телевизорах нам все это показал. Представляю, каково было зрителям, когда они следили за каждым видом. Я боролась сама с собой, не видела ни оценок, ни соперниц — ничего. Когда в записи смотришь, понимаешь, какие там на самом деле были эмоции, а я этого не осознавала. Эту борьбу не видела, и мне было непросто. А каково зрителям, которые за всем этим наблюдали? Многие говорят, это был тот финал художественной гимнастики, который смотреть по-спортивному интересно.
Телевизионщики от старта к старту работают все качественнее. Они приходят на тренировки, обращают внимание на элементы, чтобы знать, что именно показывать в повторах. Иногда смотришь гимнастику, а понять не можешь, кто на площадке. А сейчас операторы знают, как ты будешь двигаться, в какую сторону пойдешь — все стало гораздо профессиональнее.

— Каково готовиться к Играм с осознанием, что главная “художница” России Ирина Винер выпустит двух самых сильных спортсменок страны?

Л. Я понимаю, что есть планки, которые мы никак не перепрыгнем. Это не значит, что Россия слабее и не достойна своего места. Как раз достойна. Канаева легендарна уже тем, что практически ничего не проигрывает. Это очень тяжело для человека: держать высоту. Проще догонять. Достал — и уже молодец. А она всегда наверху и при этом находит мотивацию. Это очень непросто. Канаева достаточно категорична по отношению к себе. После соревнований спросишь: “Женька, ну как выступила?” Она сразу начинает с ошибок. Думаешь, ну все, пошло-поехало…
Я вообще спокойно отношусь к соперничеству с россиянками. Придерживаюсь того принципа, какими бы они ни были — это люди, а не роботы. Все под богом ходим, и в нашем случае в чем-то быть уверенным на сто процентов нельзя ни в коем случае.

— В каком настроении ехали на Олимпиаду: с обременительным чувством ответственности или желанием всех “порвать”?

Л. Где-то пятьдесят на пятьдесят. После Пекина я вообще разочаровалась в этой Олимпиаде. Была уверена, что приеду и у меня все получится. А приехала в Китай — и ничего не вышло. Юношеский максимализм, видимо, подвел. Думала, я такая молодец и все могу. Вовремя дали по голове и спасибо на этом. Многое в мозгах стало на место. Сейчас даже смешно вспоминать. В этом цикле тяжело было даже не завоевать лицензию, а заставить себя снова поехать на Игры. Этот страх внутренней травмы, когда кто-то там радуется, а ты вообще ни с чем — это было самое тяжелое. С другой стороны, ехала с пониманием, что еще одного шанса выступить на Олимпиаде у меня не будет. Я возрастная гимнастка, надо было ловить шанс. У нас много подрастающих художниц, и мариновать их было бы глупо, реши я вдруг ехать в Рио в 29 лет. Не хочу еще раз переживать то, что было на Играх. Физически не устаешь, но нервишки треплются так, что можно параноиком стать. Хорошо еще, что тренеры не давят. Если кто-то подойдет и скажет: “Люба, ты должна”, — Ирина Юрьевна первого ударит по голове.
А еще на Олимпиаде обостряется чувство патриотизма. Я так счастлива, что представляю именно Беларусь. Она такая маленькая, но здесь живет столько хороших людей! И ты стоишь на пьедестале и думаешь: “Пусть весь мир увидит, что это за страна такая и где она находится”.

Посуда в доме

— Папа у вас Виктор, муж — тоже. Мужчины-победители — мечта каждой женщины.

Л. У нас в семье с именами все очень интересно. Оля у нас и мама, и невестка. У сестры Вали свекровь с таким же именем. Когда собралась замуж за Виктора — никто не удивился, все поняли, что все будет хорошо.

— Вас часто донимают вопросом, как совмещать карьеру и личную жизнь. Уже научились на него отвечать?

Л. Даже не знаю. Все так отлично, мы с Витей часто смеемся по этому поводу. Говорю ему, мы какая-то неадекватная семейка, потому что не помним никаких дат, годовщин и все прочего. Вот встречаешь человека, понимаешь, что с ним хорошо, и не загоняешься, в какой день познакомились. Спокойно к этому относишься. Когда готовили свадьбу, родители предлагали то сделать, это. А мы с Витей приглашения вручали и просто звали на праздник.
Мы не страшимся, что подолгу не видимся. Пусть месяц в разлуке, но потом наступает минута, в которой собираются все эмоции за это время. У нас только собака не хочет мириться с постоянными разъездами. Я собираю чемодан, а у Чупы уже глаза такие грустные: садится на чемодан и сидит, не отпускает. А когда выходишь из квартиры, прячется в угол, отворачивает голову и обижается.

— А как уживаетесь в быту? Один готовит, другая посуду моет? Или в карты играете?

В. Нет, в “Камень-ножницы-бумага” (Смеется). На самом деле разницы нет. Могу я готовить, Люба тоже может.

Л. Витька готовит, когда я из поездок возвращаюсь. А посуда… Если она скапливается и никто ее мыть не хочет, то мы и не моем. Она стоит, а мы друг друга не напрягаем. Потом все равно кто-то убирает.

Кайф от жизни

— Закончились самые главные соревнования в жизни. Какие ощущения: все только начинается или самое интересное уже прошло?

Л. Я не делю жизнь на отрезки. Например, тренируемся до чемпионата мира, а там посмотрим. Я просто живу и получаю кайф. Вот выступила на Олимпийских играх и подумала: как хорошо, что все хорошо закончилось. Даже не представляю, если бы сейчас сидела и грустила. Но я не давала обещаний, что после Лондона в зал ни ногой, что завершу карьеру. Напротив, после таких моментов приходит понимание, как же я люблю художественную гимнастику. Пока не хочу останавливаться: я — спортсменка, и хочу ей быть!
Ненавидеть гимнастику можно лет в 15-17, когда привыкаешь к нагрузкам, к жертвам. Любовь к делу приходит вместе с профессионализмом. Мне трудно представить, что когда-то не надо будет тратить десять часов на тренировки. Лично у меня всегда приятные ощущения после физической усталости.

— У вас есть любимый предмет?

Л. Раньше больше всего мяч любила, булавы хорошо получались. Сейчас пришла к тому, что все четыре вида у меня на высоком уровне, и я не могу выделить что-то одно. По физическим затратам легче всего делать обруч. Может, потому, что очень правильно упражнение составлено.

— А травмы? Какие части тела подвержены им чаще всего?

Л. У меня спина страдает. Раньше казалось, что буду гнуться всю жизнь. А через пару лет понимаешь, что гнешься не так, как раньше. Каждый день тренируюсь, гибкость в спине проходит. У многих гимнасток стопы летят, нагрузка на них выпадает нешуточная.

— В ваших интервью часто проскальзывает тема тренерской работы.

Л. Я всегда хотела быть тренером. Последние года четыре — особенно. Стараюсь на “Baby Cup” кому-нибудь что-нибудь составить или просто с упражнением подсобить. Если у меня есть свободное время, могу помочь советом, что-то замечаю как гимнастка. Мне интересно наблюдать, как дети учатся. Здорово, когда они смотрят на тебя, открыв рот, не потому, что ты их тренируешь, а потому, что ты — Люба Черкашина. Потом они приходят домой и рассказывают маме, что их Люба научила какому-то элементу. А позже будут его вспоминать всю жизнь и выполнять с особым усердием. Хочется верить, что он всегда будет получаться. Тогда у детей загорается искорка, появляется желание тренироваться. Думаю, я буду требовательным тренером.

В. Жестким она будет тренером! Так, как дома меня гоняет.

Л. Надо разделять понятия. Жесткий — это скорее грубый, а я буду настаивать на точном и добросовестном выполнении всех заданий.

— А Ирина Юрьевна какой тренер? Какова ее заслуга в том, что вы стали обладательницей бронзовой олимпийской медали?

Л. Самая большая заслуга. Без тренера спортсмен — ноль. Это надо понять всем, кто любит тренеров менять. Тебя этот человек учил, вел. Он намного дольше тебя в гимнастике, и в этом случае Ирина Юрьевна всегда говорит, что съела уже не один пуд соли на этом поприще. В нее надо верить. Ведь она знает, как будут вести себя судьи, чего они от тебя ждут. На тренировках у нас с ней идет очень сильный энергетический обмен. Есть тренеры, которые дают тебе работу, а ты механически ее выполняешь и все. В присутствии Ирины Юрьевны стараешься намного сильнее, но при этом не чувствуешь усталости. С ней вместе интересно работать.

В. Подожди, а на скольких Играх она была?

Л. Ну, с Атланты. На пяти, получается. У нее колоссальный опыт, она знает всю эту кухню и четко понимает, что требуется от спортсмена. Именно благодаря Ирине Юрьевне у нас появились этапы Гран-при, а потом и Кубка мира. В прошлом году Минск принял чемпионат Европы. Она для гимнастики нашей страны сделала столько, как никто другой. Она может быть главным тренером сборной до того момента, пока сама этого желает. И я хотела бы ей помогать в работе. Вообще, хотела бы помогать нашей художественной гимнастике.

Мастерство против политики

— Судейская предвзятость напрягает или ты четко осознаешь субъективность вашего вида?

Л. Бесит, конечно. Но с каждым годом, с каждым новым соревнованием понимаешь, что это определенная спортивная политика. Как говорит тренер, надо быть выше на голову, чтобы она на тебе не смогла сработать. Бывают моменты, когда очень обидно, но мы ведь этого никогда не покажем. Спорные судейские решения — еще не повод отказываться от общения с другими девочками.

— Какие отношения у гимнасток друг с другом? Теннисистки, например, почти не дружат, у них слишком эгоистичный вид спорта.

Л. У нас в этом плане спокойно. Я хорошо со всеми общаюсь. Пусть соперницы, но хорошие отношения мы поддерживаем. Если Женьке Канаевой нужно ленточку покрасить для нового выступления, мы отдаем ее нашем мастеру, и она ее приводит в боевой вид. Как ее конкурентка могла бы сказать: “Слушай, мне еще надо думать о твоей ленточке!?”, но мы так не поступаем. Напротив, поддерживаем всех и стараемся помочь. Тренеры нас так воспитывают, что в неудачной ситуации может оказаться любой, так что надо вести себя по-человечески. И все удивляются, спрашивают, неужели никто тапочки не подрезал и на ленточку воду не разливал, чтобы тяжелая была. Нет, не подрезал и не разливал. Должен быть спорт, а не козни какие-то.

“Барса” в космосе

— В Лондоне вы были вместе с мужем?

В. Не совсем. Люба жила сначала в Олимпийской деревне, потом в гостинице. У нее была аккредитация, а мы с друзьями поехали как туристы. Все неожиданно получилось, нам открыли визу как раз перед соревнованиями. Приехали, билетов не достать. Искали у перекупщиков, раздобыли только один — а нас трое. Непонятно было, что делать. Спасибо Ирине Юрьевне, она надавила на штаб, достала нам еще два квитка, и мы успели к началу.

Л. Но там была смешная история. Ребята приехали втроем, а билетов на тот день было два. В итоге на арену пошел Витька и девочка, с которой я тренировалась. А третий друг пошел в бар смотреть. Взял с собой флаг, заставил включить гимнастику. Рассказал бармену, что выступает его жена. Тот поведал официантам, а они — посетителям. В итоге весь бар болел за Любу, а приятелю дали бесплатно пиво и картофель.

— А вообще ссоры у вас с мужем бывают?

Л. Витька иногда ругает. Если человек меня просит, стараюсь ему всегда помочь. Иногда во вред себе, но вот есть у меня такое качество. Чаще это большая радость — помогать. Но своим близким, получается, уделяю из-за этого меньше времени. Витька меня просит быть избирательной в помощи другим. А я так не могу. Мне всем хочется помочь. А еще иногда спорим, кто за кого болеть будет!

— Люба, кто-то же хотел футбол комментировать!

Л. Я хотела. Нет, еще не готова, конечно, но меня Витек научит. Пас, передача по левому флангу — это я смогу! Мы болеем за те команды, в которых играют наши друзья или знакомые. Витю интересует все, что касается “Динамо”. Мне иногда кажется, что ему кто-то на сердце вырезал букву “Д”.

В. “Барса” — какой-то нереальный клуб, он нас вообще не интересует. Он в космосе, а мы — на земле.

— Что же, приземленность — это не так плохо. Зато крепко стоишь на ногах.

Л. Ага, и падать не так больно.

Еще перед встречей подарила Любе “Вино из одуванчиков”. Говорю: “Очень подходит эта книжка вашей семье, в ней столько же света”. — “Правда? А я не читала. Обязательно прочту и Витьке дам”.
А пока Люба и Витя уехали на очередную акцию “Мечты сбываются” исполнять заветные желания тех, кому очень нужна их поддержка. И заодно консервировать солнышко собственного приготовления, чего уж там.