Юрий Кривохижа: заслуженный тренер США. Двадцать секунд, которые потрясли жизнь

Но как все-таки причудливо порой на жизненной доске расставляются фигуры. Погожим четверговым днем так и хотелось сбежать из редакции да скорее начать условные выходные (ибо таковые у журналистов все равно чаще уходят на творчество). Но там-сям держали мелкие дела. Домой плелся вечером и в неважнецком настроении. Но кто ж знал, что хлопоты на работе подарят возможность совершенно случайно встретить возле дома примечательного человека. Примечательного тем, что сверкнул он перед глазами ветровкой, на которой большими буквами красовалась надпись “INTernational ELite Hockey Academy”. Желающие могут через любой интернет-поисковик легко найти сайт этой организации. На главной его странице Кривохижа вас будет приветствовать в основанной им хоккейной академии. На контакт с прессой Юрий пошел с охотой. Он такой же статный, как во времена игровой карьеры. По собственному признанию, держит себя в форме, чтобы всегда быть наравне с юными подопечными…
— Чтоб детей тренировать, важно сохранять форму. Надо им показывать каждую мелочь на собственном примере, вместе с ними бегать. Не могу стоять у борта и просто свистеть да покрикивать, как делают некоторые. У меня случается плохое настроение, нет желания идти на занятие, но как только ступаю на лед — словно глоток свежего воздуха получаю. Все сразу меняется. В пылу борьбы даже доставалось изрядно. Сейчас же в Америке все тренеры проводят занятия в шлемах. Потому что бывали печальные случаи.

— Мы вольно или невольно начали с темы детского хоккея — столь проблемной для Беларуси. Арены у нас строят, а сборной до прогресса пока далеко…
— В Америке в свое время было то же самое. Еще при мне ее сборную “бомбили”. Читаю “Прессбол” и знаю, что не первый об этом говорю. Начинать с детей и вкладывать в них больше, чем в сборную, — приоритетная задача. Кроме того, важно искать тренеров. Нет никакого смысла платить серьезные деньги не очень квалифицированному наставнику. Лучше найти специалиста (не алчного, а готового помочь), сведущего в хоккее, чтобы он отбирал кадры. В том числе ездил по глубинке. Возможно, необходимо приглашать тренеров из России. Если там есть достойные и готовые на переезд — я ж не знаю. Американцы, когда становились на ноги, не чурались брать канадцев, финнов, шведов. Они вообще в корне изменили систему подготовки, дали ребятам больше возможностей. Если ты не подходишь под высшую программу “ААА”, то можешь заниматься рангом ниже — “АА”. Или в третьей группе — “А”.
Кто-то только с годами набирает мастерства и пробивается в лидеры. Поменяли весь менеджмент, организовывали семинары, советовались. Вся информация собиралась воедино. В итоге в середине девяностых они выстроили систему, которая теперь дает плоды. Здесь никто никого не душит: “Срочно дай результат любой ценой!”. Все прекрасно понимают, что нужно время. Тренеров на ковер не вызывают, дают несколько лет, чтобы они спокойно вели свой возраст. Да, хочется всего сразу, но так не бывает.
Мы вот с Салеем беседовали на эту тему. Я был на последних играх Руслана в НХЛ против “Сан-Хосе”. Потом ездил к нему домой, мы о многом говорили, в том числе о проблемах белорусского хоккея… Думаю, Руслан был именно тем человеком, который мог бы здесь что-то изменить. Мы с ним обсуждали некоторые варианты, планы. Сроком на четыре-шесть лет. Необходимо просто потерпеть. И Америку открывать не надо — в Америке все уже открыто. Правда, в Беларуси менталитет другой. Слышал, в 14-15 лет парни не думают, как пробиться наверх, а выбирают, где лучше контракт. В наши времена первоочередная мысль была — попасть в главную команду.

— А вы могли бы вернуться в Беларусь и окунуться в проблемы детского хоккея?
— Это непростое решение, ведь у меня в Америке семья… Хотя, наверное, мог бы, если бы жив был Салей. За этим человеком вообще пошли бы многие. Деньги есть, ресурсы тоже. Просто надо грамотно всем распорядиться. Доверить это человеку, который знает, что и зачем делает. Таким был Руслан. Спрашивал у него: “Что будешь делать, когда закончишь?” Он отвечал: “Не знаю…” Но видно было, что ему хотелось поднять хоккей здесь, в Беларуси. По большому счету, ситуация еще не столь плачевная. Но критический момент все ближе. Если не спохватиться, будет, как на Украине.

Проблемы и идеи

— Давайте подробнее остановимся на вашей академии.
— В принципе пока это не академия в полном смысле. Скорее — летние лагеря для подготовки хоккеистов к сезону. Но такого в Питтсбурге до сих пор не было, отсюда и привлекательное название. По сути, идею я реализовывал и раньше, просто о вывеске до какого-то этапа не думал. Сейчас же стал больше внимания уделять благому делу — каждый день на льду, кроме понедельника. В конце июля финальный раунд кэмпов, потом ребята разъезжаются по командам. В ближайших планах — обеспечить хоккеистов возможностью тренироваться с апреля по август. Причем проводить занятия в группах. Одна, допустим, кумулятивно осваивает катание, другая — прием шайбы, третья — бросок… И так далее.

— У вас ведь в штате еще два тренера — Максим Иванов и Дмитрий Дударев.
— Да. Иванов — тренер по катанию. В той же роли он, скорее всего, сейчас подпишет контракт с основной командой “Питтсбурга”. Если, конечно, сможет доказать состоятельность. Ему дадут шанс — на неделю возьмут на проверку. Пацан хороший: 32 года, поиграл в профессионалах. Не “фигурист” — делает то, что надо. Я уже не могу демонстрировать ребятам некоторых вещей, что умеет Макс.

— А вот третий, Дмитрий Дударев, играл на последнем чемпионате мира за сборную Казахстана…
— Его знаю по совместному выступлению в Череповце в 1999-м, с тех пор связь и поддерживаем. Он приезжал на месяц попробовать себя, посмотреть, как справится с тренерской работой. Все-таки карьера не вечна. Хочу еще Серегу Стася привлечь. Ему ведь тоже год-два осталось играть, а английским владеет прекрасно. Сходил на матч “Шахтера”, увидел, насколько он здорово катается. Вот соберем хорошую бригаду тренеров, тогда можно будет говорить о полноценной академии.

— Это не основное занятие?
— Верно. Продолжаю трудиться в структуре “Питтсбург Вайперс Старс”, чьи команды выступают в турнире штата Пенсильвания. Веду два возраста: шестнадцати- и восемнадцатилеток. Плюс тренирую школьную дружину. Причем те, кто играет в “Вайперс” (а это уже, считай, профессионалы), почти все защищают честь своих альма-матер. Потому что это престижно. Представляете, там на школьный финал штата на “Мэллон Арену” пришло девять тысяч человек! В общем, работа спорится. Сейчас вот создали новую организацию — “Питтсбург Пингвинс Элит”. Она будет на попечительстве “пингвинов”. То есть хотят сделать, как у нас или в России, когда главная команда контролирует все возраста: та же форма, средства из бюджета клуба… И моя команда, получается, становится чуть ли не главным соперником. Интересно.

— А кроме интереса? Вот вы тренер юношеской команды в Америке. Насколько там достойная оплата труда?
— Наш бюджет в основном составляется из родительских взносов. А эти деньги идут в том числе на оплату поездок, турниров, льда. На домашних играх оплачиваются услуги судей. Что-то остается на зарплату. Если здесь тренер получает 500 долларов, то там… Ну, может, 1000. Не стоит, однако, забывать, что в Америке наставники в большинстве своем не профессионалы. А часто это просто папы. Что они могут показать? Вот Миннесота и Детройт — кузница американских талантов. Там очень много ребят, которые сами поиграли в профессиональный хоккей и могут что-то передать детям. В последнее время поднялась Калифорния, подтягивается Колорадо. Образно говоря, три-четыре штата дают хоккеистов всей стране. В Питтсбурге тоже нет тренеров-профессионалов. В основном это люди, которые с восьми до пяти на основной работе, а потом выходят на лед.

— Получается, для Штатов тоже актуальна проблема тренерских кадров?
— В какой-то степени. Но скомпоновать сборные в стране с населением в 320 миллионов не составляет труда, хоккеистов много. Да и популярность вида растет. Понятно, кто сейчас подпитывает ажиотаж в Питтсбурге — Малкин и Кросби. Но и в Нэшвилле, и в Финиксе (где жара круглый год) полные стадионы. В Калифорнии после Кубка Стэнли настоящий бум: сейчас все мексиканцы ломанутся заниматься хоккеем. То есть выбор огромный! По уровню “AAA” — 160 команд каждого возраста. В национальный финал выходят одиннадцать. И уже из этих одиннадцати можно создать боеспособную сборную определенного возраста. То есть в свое время Америка выстроила систему, которая работает и дает плоды. В то же время кто знает, что было бы, имей США население в девять миллионов, как у нас. Кстати, сколько в Беларуси зарегистрировано людей, которые занимаются хоккеем?

— Если верить сайту федерации, три с небольшим тысячи.
— Выходит, столько, сколько в Питтсбурге. Есть и более конкретная цифра. Потому что если ты играешь, должен быть зарегистрирован, уплачивая при этом ежегодно 35 долларов. Для бюджета американца не слишком ощутимо. Но давайте считать: 3000 умножить на 35 — 105 тысяч. И это не в Детройте или Миннесоте, а в скромном Питтсбурге! И я плачу этот взнос, и все тренеры. Поступления идут в USA Hockey. Бюджет, скажем так, хороший. И эти деньги можно направить на развитие вида спорта. Вот, к слову, хорошая идея для Беларуси. Пусть федерация зарегистрирует всех за символическую сумму в 20-30 тысяч. Живые деньги на развитие! С которых опять же можно и зарплату молодым специалистам прибавить. Наверное, и спортсмены должны устраивать какие-то акции, направленные на поддержку белорусского хоккея. Например, давать мастер-классы. Я дружу с Малкиным. Не бывает недели, чтобы он не организовал что-то подобное. То в больницу едет, то на автограф-сессию, то на показательные выступления. Везде за вход берется какая-то небольшая сумма.
Или вот идея: организовать ветеранскую сборную, которая колесила бы по городам, собирала средства, направляла их в федерацию. А там был бы человек, который сборы не клал бы себе в карман, а направлял в нужное русло. Тогда будет результат. Не сразу, но будет. В Америке финансы работают. Их и своровать-то никто не может. Почему я и говорю про Салея — ему деньги были не нужны, он мог исправить ситуацию. И такого человека никто бы не “съел”.

Взрослые и дети

— Четыре года назад в интервью нашей газете вы признались, что вскоре попробуете силы на взрослом уровне. Что-то не срослось?
— В структуре “Питтсбурга” есть фарм-клуб в АХЛ — “Уилкс-Бэрри”. У него, в свою очередь, дочерняя команда в ECHL — “Уилинг Нэйлерс”. В нынешнем году у меня состоялось собеседование в “Уилинге”, которое успешно прошел. Предложили контракт и дали два дня на размышления. Посидел, обдумал. Посмотрел тренеров лиги: они в возрасте от 28 до 35 лет. Было бы мне 35 и сидел бы дома без жены — вперед! Но мне уже 44. Ездить каждый день по полтора часа от Питтсбурга до места работы… В общем, отказался.
И вот еще почему: сколько европейских тренеров в НХЛ на видных ролях? Ноль. И в АХЛ — ноль. Даже если бы взял “Уилинг”, шансы пробиться дальше были бы один к десяти. А в “Вайперс Старс” у юношей я сам себе хозяин, за меня держатся, в городе знают, ребят охотно ведут. Поэтому не стал дергаться. Если уж идти в профессионалы, то надо сразу нырять в главную команду. И другие варианты рассматривать бессмысленно. Объяснил ситуацию Марио (Лемье. — “ПБ”.), который все понял. Может, мой отказ — ошибка, а может, время покажет, что оказался прав. И, надеюсь, шанс еще будет. Тогда готов сделать все возможное, что от меня зависит.

— У вас ведь после окончания карьеры был бизнес. Тяга к хоккею победила менеджерскую жилку?
— Открыл мебельный магазин, только не пошли торги в Питтсбурге. Мебель была современная, нетривиального стиля, а там, как выяснилось, модерну предпочитают классику. Поэтому спустя два года свернули проект. Но я уже в то время начинал параллельно понемногу тренировать. Брал совсем молодых ребят: 13-15 лет — и пробовал, экспериментировал, учился. Уже в ту пору проводил много времени за компьютером. Например, анализировал игру соперников. Это очень важно для наставника, даже если ты работаешь с детьми. Когда я с “Вайперс Старс” вышел в решающую стадию чемпионата США, где собрались одиннадцать лучших дружин Америки, уже знал, с кем предстоит сражаться. И в первой же встрече мы со счетом 6:2 обыграли детройтскую команду — одну из лучших в стране по всем возрастам.

Минск и Монреаль

— А чего вы желали 24 года назад? Юрий Кривохижа — игрок минского “Динамо” и грезит о…
— Хотел оказаться на одном льду с Фетисовым, Ларионовым и с другими советскими звездами. И очень рад, что мечта осуществилась. Пусть и недолго, но в 1989-1991 годах поиграл за сборную СССР под руководством легендарного Виктора Тихонова. Что приятно, сам Игорь Ларионов, когда спустя много лет мы увиделись, сразу узнал, поздоровался. А когда только приехал в Америку в 92-м, отправился домой к Фетисову, где Слава рассказывал мне политику тамошней партии.

— Думаю, догадались, почему предложил вернуться именно в 1988-й. Тогда вас задрафтовал “Монреаль”. Чем для вас была НХЛ?
— В то время слышали и видели только отдельные отрывки заокеанского хоккея. Когда через три года мне сказали, что я выбран на драфте — был шок! Ведь узнал об этом только в 91-м, и то случайно. На “Турнире пограничника” в Риге подошел агент: “А ты такой-то? Ты знаешь, что…” И здесь уж сразу появились мечты. Не то чтобы жаждал поскорее “свалить”, но желание уехать, попробовать себя не давало покоя.

— В голове не укладывается, как такое возможно. Понятно, нюансы советского времени, но чтобы вообще полная информационная блокада…
— Полная! И только в 92-м удалось уехать. Отправился с агентом в офис “Монреаля” к Сержу Савару, который меня драфтовал. Я по-английски тогда ни бум-бум — агент потом объяснил, что время ушло. Ехать надо было, когда приглашали — четыре года назад. Они, кстати, отправляли запрос в “Динамо”. До меня он, понятно, не дошел…

— А где же оказался?
— Видимо, где-то на полке в клубе. Даже слухи не долетали. Хотя, допустим, перед чемпионатом мира-89 в Швеции догадывался, что Могила (Александр Могильный. — “ПБ”.) может удрать. Почему ему удалось? Его цапнули сразу после Олимпиады в Калгари, которую он выиграл в юном возрасте. Окажись минское “Динамо” в то время где-то за границей, наверняка и ко мне подошли бы. Не в какой-нибудь Чехословакии, а ближе к океану.

— Но вы знали, что есть такая процедура, как драфт, что североамериканцы отслеживают талантливых спортсменов?
— Слышал. В 1988-м разговаривал с отцом Сережи Федорова. Он говорил, что есть драфт. Точнее, мы и слова-то такого не знали. Тогда это называлось “выбор молодых игроков”. И говорил, что у Сережи что-то наклевывается. Вот все, что знал. Однако его сын уже играл в Москве. А Москва — не Минск.

— Получается, НХЛовским скаутам все же был интересен советский рынок?
— Конечно. Хотя посмотрите, когда наших драфтовали — в последних раундах. Потому что знали: вероятность заполучить игрока очень мала.

— Понятно, Фетисов, Могильный… Однако я заметил, что в том же 1988-м в одиннадцатом раунде задрафтовали не самого звездного Алексея Гусарова. И ему позже удалось сыграть в НХЛ больше шестисот матчей.
— Ответ прост: ЦСКА. Снова вынужден констатировать: Москва — не Минск. Так же, кстати, пролетел и Харий Витолиньш, которого “Монреаль” задрафтовал передо мной — в 9-м раунде. Но уехал он тоже только в 92-м. Потому что Минск, Рига — все это были регионы по сравнению с Москвой. А возможность уехать в Россию у меня имелась. Причем еще до минского “Динамо”, в 16 лет. Приезжали из ЦСКА. Здесь прознали об этом, надавили на молодого парня… Хотя все равно можно было собраться, как Федя (Сергей Федоров. — “ПБ”.), и никого не слушать. Так же уезжали Гальченюк, Микульчик… Надо было удирать. Это ошибка всей моей молодости. Была бы возможность открутить время назад — даже не думал бы. И если бы сразу узнал о драфте и поехал — уверен, заиграл бы.

— При каких обстоятельствах все же удалось вырваться за океан?
— Пришлось пойти на хитрость. Руководство клуба просто так ни за что не отпустило бы. Агент, который рассказал мне про “Монреаль”, оставил визитку. А мне уже мысль об НХЛ не давала покоя. Позвонил. Он сказал: “Так и так, говори, что заканчиваешь”. Другого варианта не было. Чтобы оформить визу, приходилось ждать три месяца. Поэтому я в середине сезона объявил, что вешаю коньки на гвоздь. Никто, конечно, не мог понять моего решения. В общем, прилетели в Америку, там за два дня сделали канадскую визу — и наведались в офис к Саваржу. Он сказал: “Спасибо, не надо”. Тогда отправились в самое дряхлое место — под Бостон в “Free Agent Camp”, куда съезжаются свободные агенты со всего мира и бьются в кровь. Разделили нас на восемь команд. Я провел один матч, и агент сказал: “Тебе хватит”. Он скоренько организовал просмотровый контракт с “Хартфорд Уэйлерс” — нынешней “Каролиной”. Генменеджером там был Брайан Бурк. Он каким-то образом заглянул в этот лагерь. Так и поехал в “Хартфорд”, где пробыл до самого окончания кэмпа, и лишь в последний день меня отправили в фарм-клуб — “Спрингфилд”. Всю предсезонку отработал в связке с Зарли Залапски, наша пара была первой-второй. В девятой игре за “Спрингфилд” мне выбили плечо, пришлось два месяца лечиться. После восстановления отправили в “Детройт Фалконс” — второй фарм-клуб. Там поиграл с Цыплаковым, когда он только приехал. А потом попал в IHL в “Милуоки Адмиралс” к небезызвестному в Беларуси Курту Фрейзеру, где тогда выступал Сашка Гальченюк. В то время как раз родился Алекс. Хотя с Гальченюком-младшим познакомился только сейчас, на драфте-2012. Хороший парень, скромный.

“Пантерс” и “Блэкхокс”

— Все самое интересное, насколько я знаю, началось после сезона в “Милуоки”.
— Благодаря Курту, который регулярно определял меня в первое звено, провел успешный год и получил предложение от “Флориды”. По тем временам дали хорошие деньги — правда, звали на двусторонний контракт. При том, что в основной команде уже было семь защитников на одностороннем. То есть я шел восьмым и прекрасно понимал ситуацию. В итоге поехал в “Цинциннати”. Это был год, когда “Пантерс” добрались до финала Кубка Стэнли. Но здесь уж остается лишь уповать на фортуну… Сыграл матчей пятнадцать в “фарме”. И вдруг во “Флориде” один защитник “ломается” до конца сезона, второй — выбывает на два месяца. Прихожу в раздевалку — главный тренер зовет к себе. Там уже сидит менеджер клуба Чак Флетчер: “Сегодня сыграешь — завтра в 10.00 улетаем во Флориду, а через день матч”. Я на кураже, все внутри горит: вот она, птица счастья, которую оставалось только схватить! И эта гадкая последняя перед отъездом игра за “Цинциннати”… Ведем в счете 2:1, соперник меняет вратаря на полевого, что-то около двадцати пяти секунд до конца. Передача на дальнюю штангу, я ее взглядом провожаю, разворачиваюсь, а там парень что есть силы “стреляет” мне в палец — фаланга в щепки. И утром вместо Флориды отправляюсь на операционный стол. Вот оно — дело случая. Менеджер берет моего партнера по паре Далласа Икинса, который впоследствии прошел с командой путь до финала плей-офф и потом еще немало поиграл в НХЛ. 20 секунд… Просто повернулся… На автомате… Если бы не эта неудача, кажется, зацепился бы за шанс. Мне же было только 27, чувствовал, что в хорошей форме…

— Возможностей более не было?
— Ну, в “Чикаго” мог оказаться. Начинал сезон в “Детройт Вайперс”, потом меня трейданули в “Индианаполис” — “фарм” “Блэкхокс”. После первой же игры пригласили в основу. Три дня катался с “Чикаго”. На четвертый утром прихожу на раскатку, а там расписаны пятерки. Смотрю — я в числе первых шести защитников. Подумал о втором шансе. Вечером захожу в раздевалку, собираюсь переодеваться, но меня уже нет в составе. За время, прошедшее от раскатки до игры, успели обменять одного из форвардов на защитника-тафгая.

— Срочно понадобился “боец”?
— Как сейчас помню его итальянскую фамилию — Энрико Чикконе. Здоровый был, метра два. В общем, на следующий день мне наказали возвращаться в “Индианаполис”. Вот такая карьера. Может, немного не сложившаяся. Но, наверное, я взял то, что смог. И есть чутье: не повезло как игроку — должно все получиться на тренерском поприще. По крайней мере преисполнен оптимизмом.

— А почему не вернулись? Явно же была возможность приехать в Беларусь или Россию и успешно играть здесь. Вы ведь даже заглянули на время в Череповец.
— Да, отыграл сезон в “Северстали”, предлагали остаться еще на год. Мне советовали поехать попробовать, говорили, что уровень неплохой, команда хорошая. Играл вместе с Шитковским и Расолько, выбрали ассистентом капитана, атмосфера была — что надо. Но здесь грянул кризис: доллар был сначала шесть российских рублей, а потом резко стал двадцать восемь. Возникли финансовые заморочки, стало непонятно, что будет дальше. Решил поехать туда, где платят меньше, но стабильности больше. То есть в Западную Европу.

— Причем в экзотическую, по нашим понятиям Британскую хоккейную лигу. Каким ветром вас занесло в шотландский Эйр — в стан местных “Орлов”?
— Агент предложил. Потом отыскал в Англии знакомого вратаря, с которым вместе выступали в “Цинциннати”. Он сказал: “Приезжай, здесь классно!” Просмотрел ростеры — там играли одни североамериканцы, некогда выступавшие за “фармы”. Потому что в Британии стали платить больше, чем в АХЛ. Уровень, надо сказать, неплохой был, и арены заполнялись до отказа. Наша команда вышла в полуфинал. Играли в Манчестере против лондонской дружины, там вообще около двадцати тысяч пришло! В Англии! У меня челюсть отвисла. Короче, получил определенный опыт, увидел Британию. Интересно.

— Но в итоге вновь обосновались в Штатах.
— Да. На Аляске поиграл, в WCHL. Тоже яркие впечатления! В основном там были те, кто некогда выступал в IHL, ведь эта лига в 2001-м распалась. Можно сказать, оседали старички. Вообще, там создали хорошие условия для опытных игроков — в составах попадались даже обладатели Кубка Стэнли. Но это было уже в конце карьеры. Молодым всегда твержу, что надо пользоваться моментом. Тренируйтесь, дерзайте, не думайте о деньгах. А капитально обосноваться в Штатах решил потому, что прожил к тому времени за океаном больше десяти лет. Там я хотел заниматься любимой работой — возиться с детьми. Там никто на тебя не давит, никто не заставляет выдавать на-гора результат. У меня задача не выиграть турнир, а вырастить хороших хоккеистов и (даже в первую очередь) поспособствовать формированию личности! Сделать из ребят хороших людей, чтобы они элементарно помогали родителям… Мне приятно этим заниматься. В Америке не дают “заслуженных тренеров”, но когда на вечере после окончания сезона папы и мамы благодарят за работу — это истинная оценка труда. Вот, наверное, и ответ на вопрос, почему я не в Беларуси. Здесь совершенно другое отношение.

— Но кем себя чувствуете: американцем или белорусом?
— Беларусь — моя родина. Если бы мне было все равно, то не знал бы, что здесь происходит. А так в курсе всего: читаю “Прессбол”, мониторю интернет. Причем обращаю внимание не только на спорт. Интересно все: общество, бизнес, культура. Так что о том, что я белорус, не забываю.