НеПРОФИЛЬный актив. Игорь Крепчук: рейдеры закрыли нас в тюрьме

— Юрий Чиж как-то сказал, что перестал заниматься борьбой, когда понял, что вряд ли когда-нибудь сумеет пробиться в сборную СССР…
— Да, раньше чемпионат Союза выиграть было сложнее, чем чемпионат мира. В 1977-м я победил на Всесоюзных молодежных играх — это был аналог Спартакиады народов СССР — и таким образом попал в резерв сборной, где в одном весе конкурировало порядка десяти взрослых мастеров и примерно столько же нас, молодых борцов. Советская система подготовки была устроена так, что никто не считал себя незаменимым — в спину даже самому заслуженному чемпиону всегда дышал тот, кто любыми силами стремился стать первым номером. Неудивительно, что на Играх 1976 года в Монреале наши “классики” взяли медали во всех десяти категориях, а семь человек стали чемпионами.

— Ваш потенциальный вес в то время закрывал витеблянин Игорь Каныгин, завоевавший серебро на Олимпиаде-80 в Москве…
— Ребята, которые со мной тренировались, неоднократно обыгрывали Игоря на чемпионатах Беларуси, но он был очень волевым борцом, умевшим извлекать уроки и идти дальше. Каныгин в итоге стал неоднократным чемпионом мира и Европы, а в Москве в финале проиграл лишь один балл венгру Новеньи.

— А где в это время были вы?
— В армии. В 1978 году участвовал в чемпионате СССР уже среди взрослых и в принципе должен был войти в тройку призеров, но в первой же схватке попал на Геннадия Корбана, ставшего затем олимпийским чемпионом в весе 82 килограмма. А после того турнира на полгода заболел гепатитом — болезнью тяжелой и сложной, сезон из подготовки пришлось просто вычеркнуть. Затем понемногу восстановился, но понял, что мне интересно заниматься не только практикой, но и теорией борьбы. Закончил институт физкультуры, поступил в аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию, работал преподавателем на кафедре борьбы и тяжелой атлетики — спортивная карьера ушла на второй план.

— Наступили лихие 90-е…
— Расцвет кооперативного движения. Мы с братом, тоже борцом, всегда искали возможность подработать. Летом на Червенском рынке разгружали фуры с овощами и фруктами. Однажды нам пришла в голову мысль, что и самим можно организовать подобный кооператив по доставке сельхозпродукции. Так и сделали — вместе с еще двумя друзьями-борцами.

— Очень продуманный ход, так как ряды рэкета в то время пополняли, чего скрывать, многие из ваших бывших товарищей по ковру…
— Не скрою, то, что нас многие знали, очень помогало. Бандиты обходили стороной. Даже не вспомню случая, чтобы пришлось к кому-то применять физическую силу для разрешения каких-либо спорных ситуаций.
Когда опыт предпринимательства удачен, начинаешь задумываться о других направлениях. После фруктов занялись радиоэлектронными товарами. Затем стали продавать автомобили, создавать сервисные станции по их обслуживанию… Организовали дилерство, выбрали марку “Тойота”. И ни разу об этом не пожалели.

— Даже в тюрьме?
— То, что случилось — осуждение меня по статьям за уклонение от уплаты таможенных платежей и дачу взятки, — вещь заказная. В свое время за растаможку авто ставка для юридических и физических лиц существенно разнилась, и когда покупатель приходил в наш салон, перед ним возникала дилемма: купить авто у нас или приобрести точно такую же новую машину, только дешевле на 10 тысяч долларов у индивидуального предпринимателя. Как вы считаете, что он выбирал?
На самом деле кое-кому просто понравилось наше красивое здание в центре Минска. По сути, это была попытка рейдерского захвата. Все руководство “Тойота Центра” закрыли в тюрьме, как заложников.

— Жутковато… Сегодня все хорошо, европейский офис, а завтра бочка арестантов.
— Мужчина должен быть ко всему готовым. Другое дело, когда в подобной ситуации оказывается женщина… Ну что мужчина? Сидит себе и сидит, а женщина — существо само по себе одухотворенное, принимает несправедливость куда более эмоционально, ее переживания сильнее.
Мне дали пять лет, несмотря на то что мы возместили всю указанную нам сумму — три с половиной миллиона долларов. Потом “сшили” еще одно дело и добавили годик — для надежности, чтобы не скоро вышел. Вы думаете, нашему суду нужны какие-то доказательства чужой вины? В колониях примерно половина людей сидит ни за что — для них просто выдумали дела. А так это прекрасные и достойные джентльмены, весьма начитанные и образованные, с которыми очень интересно не только общаться, но и вести бизнес.
Однако силовики грызутся меж собой, а страдают обычные люди. Я отлично знаю фамилии тех, кто заказал мое дело, и кто за него получил премии — начиная от автомобиля и заканчивая повышением по службе. С этой системой бороться сложно, но мы, конечно, будем добиваться пересмотра дел и оправдания по всем пунктам. Не хочется оставлять безнаказанными тех, кто строит свою карьеру и создает блага на чужих костях.

— Одних людей тюрьма ломает, других делает крепче.
— Меня укрепила. Рядом, кстати, было немало спортсменов, мы тренировались.

— В СИЗО была такая возможность?
— Везде можно найти местечко. В обычную пластиковую бутылку наливаешь воду, связываешь таких штук десять — и вот тебе гиря на 15 кэгэ. Можно еще отжиматься, приседать, растягиваться. Тренировались даже те, кто раньше был равнодушен к спорту. Ну а что делать, если у тебя вдруг оказывается много свободного времени?

— Говорят, в камерах следственного изолятора постоянно висит табачный дым…
— Иногда доводилось убеждать ребят, чтобы они не курили, когда сокамерники занимаются спортом. Кстати, многие потом бросили эту пагубную привычку…

— Себя как-то приходилось ставить?
— Везде есть нормальные люди, которые все понимают. Все мы там были товарищами по несчастью. Что же касается некоторых правил поведения, то в них новичков сразу посвящали. А если случались какие-то нарушения, то человеку указывали на это не методом физического воздействия, а с помощью обычного разговора, и, как правило, повторять не нужно было.

— Неужели не было депрессии?
— А почему она должна была быть? Конечно, условия содержания для тех, кто никогда не занимался спортом профессионально, могли показаться довольно суровыми, но я неоднократно проходил, например, жесткую школу с тремя тренировками в день в условиях высокогорного Цахкадзора. После него, поверьте, мало что может испугать.
Вдобавок меня очень сильно поддерживала Татьяна. Это как раз тот случай, когда жену можно назвать лучшим и самым верным другом. Рейдеры ведь как думали: поставим своего руководителя и заберем за гроши всю империю, начиная с автоцентра и заканчивая казино и ночным клубом. Никто и не предполагал, что Таня устоит и, мало того, наладит работу так, что продажи даже увеличатся. Жена, кстати, и после того, как я вышел, осталась в должности директора. Ничего страшного в том, что буду ее замом, нет, ведь мы — единое целое.

— Как вы познакомились?
— Это было в 1978 году, как сейчас помню, в баре “Красный мак”. Приятель по секции был одноклассником Тани, и мы встретились в одной компании. Будущая супруга тогда работала в универмаге “Беларусь” в секции радиотоваров. Повстречались год и поженились. Вот такая в общем-то ничем не примечательная история.

— 33 года совместной жизни — нехилая штука по нынешним временам.
— А еще у нас два внука и внучка. Если честно, я без семьи себя не представляю, как, уверен, и она без меня. Мы всегда вместе, и нам хорошо друг с другом. Даже не понимаю, о чем идет речь, когда ученые с серьезным видом рассказывают о критических годах в браке, а слушатели понимающе кивают: мол, да, четвертый год очень тяжелый, а седьмой вообще жуть…
Знаете, раньше брачные союзы как-то прочнее были. Я вот смотрю на Александра Васильевича Медведя, чье 75-летие недавно отмечали, и вижу, что он тоже счастлив в браке, которому, наверное, уже не меньше 50 лет. Почему-то кажется, что борцы в этом плане стабильнее, чем другие. Вся наша жизнь — борьба. Тебе постоянно приходится кому-то противостоять. Но вместе с тем и уважение друг к другу несоизмеримо большее, чем в других видах спорта. Например, на юбилей Медведя приехало много борцов со всего мира, в том числе два трехкратных олимпийских чемпиона — Александр Карелин и Бувайсар Сайтиев, прошедшие по пути, который им указал Александр Васильевич. Атмосфера была потрясающая.

— Как вам белорусские греко-римляне на Олимпийских играх? Считается, что выступили они неудачно…
— Сейчас гораздо тяжелее выиграть Олимпиаду. Правила изменили в худшую сторону — при удачном стечении обстоятельств победить может даже средненький борец, а действительно сильнейший останется вне пьедестала.
Борьба потеряла зрелищность. Две минуты может простоять любой атлет, даже невысокого уровня. Он закроется так, что с ним никто ничего не сможет сделать. Раньше же такого не было — в 76-м или 80-м за схватку борцы проводили по пять приемов. Теперь же все зажаты, ждут момента, когда соперника поставят в партер. Может, там удастся его ковырнуть на два балла — и победа, считай, в кармане.
В мое время спортсмены боролись не в партере, а в стойке. Возьмите нашего Леонида Либермана, который в финале тегеранского чемпионате мира 1973 года соперничал с югославом Ненадичем — учеником тогдашнего президента Международной федерации борьбы Эрцегана. Лене сказали, что эту схватку он может и проиграть, дескать, сборная СССР все равно выиграла командное первенство и завоевала достаточное количество золотых медалей. Но белоруса надо было знать… Леня сразу делает проход в туловище, наклоном бросает и буквально впечатывает юга лопатками в ковер — иранцы (а те понимали в борьбе будь здоров) буквально стонут от восторга. А сейчас уже вольная борьба стала более зрелищной, чем греко-римская, хотя когда-то все было наоборот. Классики нет, и это признают авторитетные специалисты, в том числе Александр Карелин.

— Так почему бы ему не побороться за власть в международной федерации и не вернуть старые добрые правила с пятью приемами?
— Думаете, кто-то там будет слушать Карелина? Даже стань он пятикратным олимпийским чемпионом, пробить стену бюрократизма ФИЛА все равно вряд ли удастся. Возглавляет федерацию швейцарец Мартинетти, некогда борец весьма среднего уровня. Он делает все, чтобы спортсмены западных стран имели шансы в схватках с представителями бывшего СССР.

— Но вернемся к выступлениям белорусов в Лондоне…
— Видя, как готовились ребята, я рассчитывал, что как минимум одна медаль у нас будет. Опытные атлеты, бывшие чемпионами мира и Европы и сами хотели увенчать свои карьеры победами на Олимпиаде, но, увы, фортуна от них отвернулась. У нас все же многое зависит от жеребьевки. Если ты сразу попал на сильного противника, то будет трудно. Тем более что Олимпиада сковывает, борцы стараются лишний раз не рисковать.
Я не стал бы в чем-то обвинять ребят, может, судьба вернет нам этот должок на следующих Играх, когда все совпадет.

— Дай бог… Впрочем, если в греко-римской борьбе тон у нас традиционно задавали борцы местные, то в вольную мы уже много лет завозим спортсменов с Кавказа. Неужели этому процессу нет альтернативы?
— Это вещь объективная — в том же Дагестане настолько мощная школа борьбы, что ее хватит не на одну сборную. Там огромные традиции, постоянный приток детей. У нас, конечно же, подобного нет и близко. Если в Беларуси не существует спортсменов подобного уровня, то, разумеется, мы их будем завозить. Ведь наших детей родители стремятся записать на футбол или хоккей, а про борьбу никто уже и не думает. Раньше на первенстве Минска в каждой весовой категории было по 15-20 человек, а теперь хорошо если 5-6 наберется. Так что в будущем нам следует уменьшить свои медальные аппетиты — времена, когда на чемпионате Европы золото выигрывало сразу пять белорусов, канули в прошлое…

— В Лондоне вся сборная Беларуси добыла 12 наград вместо 25 запланированных…
— Вполне успешное выступление. Надо все-таки помнить, что в Беларуси проживает не 50 и не 100 миллионов человек. Мы весьма достойно выглядим по сравнению со странами с аналогичным людским ресурсом.

— Однако Казахстан сумел-таки совершить впечатляющий рывок, оказавшись в общем зачете Игр на престижном 12-м месте, а у 10-миллионной Венгрии и вовсе 9-е…
— Секрета венгров не знаю, но они всегда выступали на Олимпиадах достойно. Что касается казахов, то наши соседи по Таможенному союзу никогда не скрывали, что с большой охотой приглашают в свою страну спортсменов высокого класса. Да чего далеко ходить — нашего Алима Селимова звали к себе азербайджанцы, и он всерьез рассматривал этот вариант. Почему? Спортсменам подобного уровня у них платят стипендию 10, 15, 20 тысяч долларов. Такого наша страна себе позволить не может. Максимум — президентская стипендия порядка трех тысяч долларов. Спортсменов тоже можно понять — каждый хочет заработать как можно больше в период активной карьеры. Поэтому Юра Чиж и доплачивает наиболее знаковым спортсменам из собственного кармана, чтобы у них не было соблазнов. Таким же образом поступает и Володя Япринцев, поддерживающий самбистов и дзюдоистов. Я таким людям, которые в ущерб своему бизнесу отдают долг тому виду спорта, которым когда-то сами занимались, при жизни памятники ставил бы.

— Недавно брал интервью у Саши Герасимени, и она подала идею, что в председатели федераций надо выдвигать не тех, кто имеет административный ресурс, а крупных бизнесменов — людей по своей сути азартных, сильных.
— Привычная схема — председатель с хорошим административным ресурсом и толковый зампред, занимающийся всеми практическими делами внутри федерации, как мне кажется, для нашей общественной системы подходит более всего. Да, в предложении Саши есть рациональное зерно, но для начала следует задаться вопросом: где мы найдем столько бизнесменов уровня Чижа?

— Считается, что белорусские миллионеры тщательно законспирированы и откровенно не любят публичности…
— Это тоже есть. Кроме того, давайте смотреть правде в глаза: финансовый вес наших миллионеров не так высок, как их коллег из той же России или Казахстана, разрабатывающих месторождения нефти и газа. Бизнесмены предпочитают вкладывать деньги в развитие своего дела и отнюдь не стремятся помогать при этом спорту. Те же, кто желает, делают это по доброй воле уже давно.

— Может ли спортсмен стать национальным героем?
— Конечно. Герой — это человек, прославляющий страну за рубежом, тот, с кем ее ассоциируют. Карелину почему-то дали звание Героя России, а наш Медведь — человек не менее уважаемый, награжденный орденами Ленина и Трудового Красного Знамени, подобного титула не имеет, хотя 75-летие могло стать прекрасным поводом. А ему в этот день вручили грамоту правительства. Да у Александра Васильевича целая тумбочка таких грамот…
Стать трехкратным олимпийским чемпионом в тяжелом весе — это практически то же, что совершить подвиг.

— Нынешнее поколение болельщиков практически не застало Александра Медведя на ковре, у него другие кумиры.
— Сейчас у нас тоже есть спортсмены очень высокого уровня. Сразу хочу назвать Максима Мирного — это для меня пример трудолюбия. Конечно, Вика Азаренко и Саша Герасименя — герои минувшей Олимпиады, которые, уверен, еще не раз прославят нашу страну на международной арене.

— Тесно общаясь с отцом Максима — Николаем Николаевичем — прихожу к выводу, что, по большому счету, белорусский бизнес лишь провожает взглядом успехи ведущих белорусских спортсменов, отнюдь не стремясь предлагать им серьезные рекламные контракты. Вот почему бы вашему автоцентру не презентовать той же Азаренко за медали Лондона новенькую “Тойоту”? Будет ли это каким-то образом стимулировать ваши дальнейшие продажи?
— В развитых странах это дает свой экономический эффект. Но мы для подобных форм работы пока не слишком состоятельны, уж простите… В 90-е годы совместно с компанией “Пуше” мы подарили Александру Медведю автомобиль “Пежо”. В то время, поверьте, это был серьезный презент.

— Неужели времена изменились не в лучшую сторону?
— Беларусь — маленькая страна, и компаний с многомиллионными оборотами у нас просто нет. Основные ресурсы в руках государства. По европейским меркам, наш частный бизнес стоит на весьма невысоком уровне. Возьмите хотя бы продажи новых авто. Если в России ежегодно реализуется более двух миллионов таких автомобилей, то у нас хорошо если 15 тысяч, и поэтому европейские производители очень заинтересованы в российском рынке, а к белорусскому равнодушны. А тут еще таможенные пошлины… Машины у нас подорожали вдвое, и покупать их стали гораздо меньше.

— В народе это решение, мягко говоря, непопулярно.
— Все зависит от позиции страны. В Турции или Израиле таможенные пошлины достигают 250 процентов, а в США или Арабских Эмиратах — всего 5. К тому же нет НДС. Заходя на любой американский автосайт, белорус получает сильнейший шок. И в Японии, несмотря на то что там множество собственных производителей, пошлина такая же, как у американцев. У них открытый рынок: пожалуйста, ввозите что хотите, конкурируйте во благо простого потребителя.
Думаю, наше правительство без восторга сделало подобный ход, но Россия настояла, чтобы защитить собственный автопром — прямо скажем, никудышный.

— Почему бы “Тойоте” не открыть в Беларуси производство своих автомобилей?
— Она, на мой взгляд, на это не пойдет. В первую очередь нужен значимый рынок сбыта и выгодные логистические коммуникации. У нас нет выхода к морю, а морской путь — самый дешевый. Почему “Тойота” поставила завод под Петербургом? Ответ очевиден. Хотя сейчас все производимые там автомобили японцы продают на российском рынке. Мало того, мощности завода пока не хватает для того, чтобы удовлетворить все заявки.
“Саманд” же ведь пришел сюда именно с тем прицелом, чтобы продаваться в России и Казахстане, но я не думаю, что там ему обрадуются.

— Ему и здесь не обрадовались.
— Какие-то вещи имеют под собой скорее политическую, нежели экономическую подоплеку. И в этом есть свои положительные моменты. Думаю, чем ближе мы станем интегрироваться с Россией и Казахстаном, тем выше у нас будет уровень жизни. Евросоюз, конечно, организация более продвинутая, но, думаю, ему сейчас не до нас, хватает своих проблем. Все завязано на энергоносителях, которыми Европа не располагает, поэтому дружба с Россией и Казахстаном нам просто выгодна. Кстати, не вижу ничего страшного в том, что сюда придет российский бизнес. Многие компании уже здесь, и зарплата работающих там белорусов от этого только увеличилась.

— Далеко ушли… На спорт у вас время остается?
— Без него никак, два раза в неделю коллективом играем в футбол, два раза хожу на теннис, ну а если не получается побегать, то иду в домашний тренажерный зал, занимаюсь часика полтора. Там даже ковер борцовский есть… Сам уже не борюсь, конечно, но внуки интересуются, показываю им приемы…