Сокровенное: плюс и минус. Марина Анисина: мой нежный и ранимый Дракоша-Джигурда

Едва увидев ее имя в списках гостей юниорского чемпионата мира на “Минск-Арене” — как тим-лидера (руководителя делегации) Франции, — тотчас подумала об интервью. Ведь Анисина уже несколько лет не появлялась на соревнованиях подобного уровня. У кого ни спрашивала, никто не мог толком объяснить, какое отношение имеет сейчас Марина к фигурному катанию и чем намерена заняться, разве что пересказывали разные слухи.
Мы встретились в столичной гостинице “Планета”, подальше от чемпионатной суеты. Проговорили больше часа. Здесь было все: и спорт, и дети, и любовь. И, конечно, Никита Джигурда, к теме которого поначалу и не знала как подступиться.

Одержимые

— Марина, в этом году исполнилось десять лет вашей с Гвендалем Пейзера победе на Олимпийских играх в Солт-Лейк-Сити.
— Да, 18 февраля.

— Чем не повод для интервью? Где отметили юбилей?
— Я с мужем дома. Ничего особенного не устраивали, ведь не день рождения. Хотя это, конечно, дата в моей жизни. Мы с Гвендалем друг друга поздравили. Хотели сделать шоу во Франции, отметить в нашем кругу, но пока это в процессе (разговор состоялся 1 марта. — “ПБ”.).

— Вы начали выступать за Францию в 1993 году, хотя буквально перед этим стали двукратной чемпионкой мира среди юниоров в паре с Авербухом…
— У Ильи вдруг завязался роман с Ириной Лобачевой, он решил кататься с ней. Причем это было начало сезона, мы только поставили программы, сшили костюмы… Неприятная для меня ситуация. Партнера найти очень трудно, тем более что, естественно, хотелось не просто кататься, а чтобы был результат. В России не отыскалось никого, кто подошел бы под необходимые критерии. Тогда Наталья Владимировна Линичук посоветовала: “Напиши иностранцам”.
На тот момент никто в успех не верил. Но я все равно ухватилась за идею. Отправила два письма — канадцу и французу. Точно уже и не помню, в каких выражениях делала предложение. Одно из писем до сих пор где-то у меня лежит. Написано на ломаном французском (подружка помогала), с ошибками. Потом мама Гвендаля, вспоминая о нем, смеялась. Канадцу мое послание так и не передали, а до Пейзера оно дошло. Однако Гвендаль позвонил не сразу.

— А сезон-то уже в разгаре, вы сидите и грустите…
— Конечно, было психологически тяжело, потому что приходила на каток, где мы тренировались с Авербухом. Они с Лобачевой катали наши с ним программы, даже выступали в наших костюмах… И вот после новогодних праздников раздался звонок из Франции от Гвендаля: “Приезжай, я обрадован”. А я по-английски тогда не очень хорошо говорила…

— Пейзера к тому времени тоже был один?
— Нет, с партнершей, ее, кстати, тоже звали Марина. Но у них начался какой-то разлад, и Гвендаль подумывал закончить. А его родители очень хотели, чтобы он катался. И когда получили от меня письмо, сказали: “Марина — чемпионка. Здорово! Давай”.
Это было начало 90-х годов. Трудно было со всем: с визой, билетами. Но мне тогда очень помогла Линичук, даже отправила на просмотр во Францию своего мужа Геннадия Карпоносова.
Когда я туда ехала, как-то не думала, что придется остаться. Планировала попробовать и забрать партнера, тренироваться в России. Либо хотя бы пятьдесят на пятьдесят. Но материальных возможностей для этого абсолютно не было. Да и Гвендаль сразу заявил: “В Россию не поеду. Вся моя жизнь здесь: друзья, учеба, университет, подружка, родители”. Выбора не было. Я осталась.
И пошло-поехало. У них там был словно кружок: все катались для удовольствия. Тренировка не начиналась, пока все не поцелуются. Это же французы! Так проходило минут пятнадцать времени, отведенного для занятий на льду. А в России вообще все по-другому: и настрой, и ни минуты не терять льда. Мы же все одержимы. Я была в шоке! Да и на родине никто не верил, что получится какой-то результат. Все думали: поедет во Францию…

— …и сгинет.
— Да. Потому что все знают: чтобы побеждать, нужно… В общем, было тяжело. Но было и желание доказать, что зря вы меня подвинули. Ведь, может, сложись все по-другому, мы с Авербухом дважды стали бы олимпийскими чемпионами… Поэтому появилась цель — не просто что-то доказать, а завоевать золото Олимпиады.
Вначале Гвендаль мог прийти из университета на тридцать-сорок минут позже. Меня это возмущало. Говорила ему: “Я все оставила в России, у меня тоже вся жизнь была там. И приехала сюда, чтобы заниматься делом. А ты несерьезно к нему подходишь. Договаривайся с университетом как хочешь”. Только примерно за год до Олимпийских игр в Нагано, когда мы уже стали во Франции первой парой, мой партнер изменил отношение, тоже стал одержимым, как все мы.

— Неужели после бронзы Нагано он не предлагал вам оставить лед? Ведь француз наверняка уже удовлетворил свои амбиции.
— В чем-то вы правы… В 2000 году мы выиграли чемпионат мира в Ницце. В жизни Пейзера был тогда сложный момент. Он пришел ко мне в комнату: “А ты уверена, что мы сможем удержаться?” Все же знают, что после победы психологически еще сложнее. Отвечаю ему: “Гвендаль, я в шоке. Ведь для меня это только начало. Да, чемпионат мира хорошо. Но моя цель — Олимпийские игры!” Он продолжал сомневаться: “Думаешь, мы сможем?” Я отрезала: “Это даже не обсуждается. Вообще! Вопрос ты мне задаешь просто дурацкий”. Он еще раз переспросил: “То есть ты настроена идти до конца? Ну ладно. Тогда я тоже”. Так мы с ним и договорились.

— Короче, ему нужна была поддержка.
— Она была ему нужна всегда. Гвендаля поддерживали все: я, наши родители. У нас подобралась очень хорошая команда: и тренер, и хореограф. И федерация помогала. В последний год с нами была Наталья Ильинична Дубова. Чувствовалась сплоченность. Ведь если команда разрозненна, то очень тяжело.

— Лидер по натуре, вы были управляемой спортсменкой для своего тренера Мюриель Буше-Зазуи? Целиком и полностью принимали то, что она говорила?
— Я адекватный человек. Но повторюсь: поскольку оказалась в непростой ситуации, то поняла, что многое нужно брать в свои руки. Иначе… Мюриель тоже стала другой после знакомства со мной, когда начала работать с нашей парой. Мы все вместе, друг друга дополняя, учились и шли к намеченной цели. И что очень положительное было в Мюриель — она никогда не противилась, если мы звали хореографа или хотели поработать с каким-то тренером. Она всегда была нашей главной поддержкой, неизменно находилась рядом.
Но начало, конечно, было трудное. Гвендаль говорит: “Ты такая была невыносимая…” А я, во-первых, на языке особо не говорила, во-вторых, многим была возмущена. Представьте мое внутреннее состояние: никого вокруг, я одна и ни слова по-французски во французской семье.

— В семье Гвендаля?
— Да. Они меня всячески принимали и старались помочь адаптироваться. Но все равно случались срывы, и я, может, была очень жесткой и категорично решала все вопросы. Однако по-другому просто не могла. И время нельзя терять, и объяснить ему ничего не могу. А Гвендаль теперь благодарен мне. Говорит: “Если бы ты не была такой, мы никогда не дошли бы до олимпийского золота”.

— Фирменный знак пары Анисина / Пейзера — поддержки, выполняемые партнершей.
— Мне как раз сегодня звонил один хореограф, который очень хочет поработать с фигуристами. Говорит: “Мне кажется, в этом виде спорта не хватает модерна. Я вас с Гвендалем очень люблю, вы были новаторами”. Мы действительно пытались сделать что-то не так, как другие, искали новые пути. Поэтому во всех странах, куда бы ни приезжали, нас поддерживали и любили. Это тоже очень важно.
Однако когда у нашего хореографа появилась эта совершенно необычная идея с поддержкой, я вначале была потрясена. Хотя выполнять оказалось не так уж физически тяжело, потому что когда скорость, когда в темп, вес особенно и не давит. Естественно, если бы партнер был два метра ростом, идея не осуществилась бы. А так все сложилось и в контексте хореографии получилось эффектно, ново и шокирующе. И стало нашей визитной карточкой.

Тим-лидер

— Расскажите про жизнь после олимпийского успеха 2002 года.
— До 2007-го мы с Гвендалем катались в крупном американском шоу “Champions on ice”, ездили также по Европе, Азии. Потом я участвовала в проекте “Танцы на льду”, где познакомилась с Никитой, вышла замуж. У меня дети погодки. Я как-то немножко отошла от спорта, потому что совсем другие проблемы и радости. Куда особо кататься? Но вот сейчас у нас есть предложение после чемпионата мира в Ницце поучаствовать в шоу. Гвендаль не против. Надо только организоваться, потому что нам нужно тренироваться.

— Как часто становитесь на коньки?
— Редко. Недавно ездила во Францию помогать французской паре. Естественно, всю неделю — на коньках.

— О какой паре речь?
— Ребята юниоры, катаются только второй сезон, партнерша была одиночницей. Они участвуют в этом чемпионате мира в Минске. Вчера упали и закончили выступления… Конечно, приезжать им помогать только на неделю — это очень мало. Но дело здесь и в финансовых возможностях. Потому что во Франции система такая: федерация помогает только тем, кто уже чего-то достиг. Остальных поддерживают родители.

— А кто вас пригласил?
— Родители.

— Это ваш первый опыт как тренера?
— Нет. Я работала с американской парой вместе с Натальей Ильиничной Дубовой — в течение одного года. Спортсмены тогда должны были поехать на Олимпиаду в Турин. Их имена уже и забыла… Потом сезон — с американцем Джонни Вейром: ставила программы и немного его курировала.

— Вас привлекает тренерская работа?
— В принципе понимаю, что скучаю по своему виду спорта. Вот сейчас в Минске всех увидела, естественно, это мой круг… Однако у меня двое маленьких детей… Не знаю, все зависит от предложений. Они есть и в России, и во Франции. Вопрос организации. Потому что если работать на результат, то я — человек, который пойдет до конца. И придется все время проводить на катке. А этого пока побаиваюсь — надо, чтобы детки подросли.

— Вы приехали в Минск на юниорский чемпионат мира в ранге тим-лидера Франции. Какие у вас функции?
— Прежде всего организационные. Президент нашей федерации привлек меня, чтобы психологически поддерживала спортсменов, потому что они юные и мое мнение для них важно. Прихожу на тренировки. Выхожу с ними перед стартом, они меня просят.

Не Монро

— Раньше вас называли чуть ли не самой популярной спортсменкой Франции. Многое ли изменилось со временем?
— Популярность фигурного катания очень упала. Уходят результаты — телевидение перестает вкладывать деньги и показывать.

— Тем не менее в России ваше имя на слуху…
— Популярна, наверное, благодаря мужу.

— Вы познакомились с Джигурдой на проекте “Танцы на льду”. Никита с тех пор вставал на конки?
— После шоу съездили в тур, и больше желания у него нет.

— Как вместе проводите время?
— Я играла в театре, в двух антрепризах, в том числе вместе с мужем. Попробовала и петь. Мы записали диск, там исполняю несколько песен на стихи Никиты. Постоянно в творчестве. Ведь оно для мужа главное в жизни. Он артист.

— Какие роли вы исполняли?
— Играла французскую принцессу в пьесе Голдмана “Лев зимой”, а также дочку миллионера.

— Будучи дочерью хоккеиста Вячеслава Анисина, каково было примерить на себя совершенно другие роли?
— Как сказали и режиссер, и муж, мне эти роли очень подходят. Это как выйти и сыграть себя!

— Хотели бы двигаться дальше на этом поприще?
— Мне очень понравилось. Это, с одной стороны, близко к нашим шоу, выступлениям, но с другой — совершенно противоположное. Да и артисты — люди очень интересные. Безусловно, все это для меня ново. Вначале казалось: любую роль сыграю! Однако в действительности это абсолютно не так, потому что они тоже учились много лет, а не так вот сразу…

— Нет ли желания пойти учиться?
— Ну, у них тоже столько конкуренции и всего… Это совсем другой круг. У меня интерес в том, что вместе с мужем в этом участвую. Конечно, я более эффективна в фигурном катании. У меня нет цели стать Мэрилин Монро.

— Значит, перед вами не стоит выбора: фигурное катание или актерская карьера?
— Нет. Для меня это как хобби. Интересно. Это действительно творчество, а не рутина какая-то.

— Чем вы сейчас живете? Что для вас главное — воспитание детей?
— Не могу однозначно ответить. Безусловно, дети для меня очень важны. Но я не из тех, кто будет с утра до ночи сидеть дома и заниматься только памперсами. Я за то, чтобы совмещать. Это не так просто. Но надо как-то организоваться. Ничем не заниматься вообще скучно.

“Произведение искусства”

— Как восприняли видеоролики, которые снимал ваш муж, в России — общеизвестно. А вот французы их видели? Как они реагировали?
— Ой, если честно, даже не знаю. Все муссировалось в российских СМИ, уж столько этих скандалов было. На мой взгляд, если бы такие ролики кто-то другой выставил, не Джигурда, наверное, такой успех был бы. Необычное все-таки что-то. Но поскольку Никиту воспринимают только в одном ракурсе, то очень часто подставляют, в том числе и на телевидении. Я вот наблюдаю: Джигурда им нужен только для скандалов.
А он ведь не всегда такой и не только такой. У него и поэзия. Сейчас вот будут выходить два сборника. Первый — лирико-философский. Второй, естественно, матерный. И издательство акцент делает на матерный. Лирика никому не нужна…
Мне Никита говорит: “Как быть? Если не привлекать внимание, то вообще ничего не будет”. Считает: “Мне нужно привлекать внимание к моему основному творчеству”. Потому что он на самом деле очень глубокий человек. Многие уверены, что сумасшедший, но это абсолютно не так. Все мои близкие и друзья это знают.

— То есть все это больше напоказ?
— Да, в определенной степени. Он актер, хороший актер. Но поскольку никогда не будет плясать под чью-то дудку, то его не воспринимают и не дают куда-то пробиться. На “Первом канале” сколько его “мочили”. Да и с этим роликом, первым, где рождение Анжеля, — уж такое раздули… Хотя они же Никите сказали, чтобы им исходники дал, уверяли, что все совсем по-другому будет выглядеть.

— Короче, подставили?
— Подставили! И в “Последнем герое” тоже, и на боксе. Не так все просто. Он им не нужен. Точнее, нужен для скандала. Я просто уверена, что если бы этот ролик показали полностью, а не вырванными кусочками, был бы совсем другой эффект. Как Никита любит говорить (очень смешно, мне нравится), если у Давида оторвать причинное место и показывать только его, то это не все произведение искусства. Акцент поставлен не на том.
Когда Никита ролик смонтировал, он мне его первой показал. Мне и моей маме. Мы вообще там ничего такого не увидели… Песня красивая… Хотел поделиться своей радостью… В этом не было никакого замысла, как писали в интернете: вот, Джигурда бегает везде и предлагает свой ролик, чтобы заработать денег. Абсолютно не так. Он вообще бесплатно. Ни копейки на этом не заработал. А вся передача Малахова была построена на том, чтобы его “замочить”: такой-сякой, выставил ролик…
Но это все абсолютно как бы произведение искусства! Да, необычно. Да, мы не готовились снимать. У нас даже камеры в палате не было. Мы спросили: “А что, можно фотографировать?” Французские врачи говорят: да у нас, дескать, многие снимают, фотографируются. Никита расстроился: “А мы не подумали”. Я говорю: “У меня есть телефон”. Все же как бы на телефон снималось. Но мало кто знает, как это смонтировано, только все потом возмущались: вот, жена рожала, а Джигурда сидел и пел.
А муж сдружился с девчонками в роддоме, пел им, конфеты дарил. А потом предложил мне: давай попросим девчонок пустить нас на то же место, и что-нибудь придумаем, подснимем. Так и сделали. А чтобы было не банально, я снимала через ноги… Если бы так не сделали, то и внимание не привлекли бы!

— В общем, сварганили постановочный ролик.
— Да, абсолютно! И после него сколько пошло разговоров в России об обезболивании женщин. Стали об этой проблеме говорить! Потому что у нас все по-другому происходит.
Второй ролик — рождение моей девочки. Там я вообще пела. Уже накрасилась, потому что знала, что будет. Муж назвал ролик “Рождение жизни”, в интернете же переиначили на “Рождение ребенка”. А в титрах ролика вообще указаны Никита, я и Эллен Слюсарччи…

— Это, кажется, украинская актриса.
— Да. Никита снимался у них в фильме. И потом взял из него кадры. Для ролика подснята только моя голова. А опять все начали: вот, Джигурда выставляет напоказ свою жену. Да ничего не выставляет! Он вообще очень философский человек. И клип достаточно философский — с солнцем и всем остальным. Идея совсем не так банальна. А люди же недочитывают, недослушивают. Не хотят слушать! Я и говорю: проблема в том, что слышат звон, а не знают, где он. Шоу-бизнес — очень сложное дело, там тяжело пробиться…
На Никиту клеймо поставлено очень сильное. На самом деле он очень хороший отец, нежный. А его же показывают таким: “Э-а-а!” (Марина, издавая устрашающие звуки, на манер Джигурды исказила лицо. — “ПБ”.). Я говорю: “Никита, вот я тебя знаю, но когда вижу эти кадры, мне самой не по себе. А что скажут те, кто не знает?!”
Понятно, темперамент. Когда он приходит на какие-то передачи, ему часто говорят: “Никита Борисыч, выдайте что-нибудь жареное. Взорвите зал!” Потому что знают: он смелый и яркий. Однако Джигурда делает не только “минус”, но и “плюс”, что-то серьезное почитает. А они все подрежут и дают урывками. Сейчас, правда, маятник немного качнулся, стало получше. Начали приглашать и на передачи более интеллектуальные. Может, рано или поздно узнают его творчество, какой он есть на самом деле.

— А что повлияло на то, чтобы маятник качнулся в положительную сторону?
— Ну, время проходит, люди общаются… Вот, допустим, ходил он, по-моему, на передачу к Молчанову. И тот говорит: “Слушай, Никита, я же тебя много лет знаю. У тебя такие стихи. А что вот это все, эта желтая пресса, что ты чудишь?” Муж отвечает: “А разве ты меня до этого приглашал на свою передачу поговорить на серьезные темы? Только сейчас пригласил”.
А сколько было всяких подстав в желтой прессе… Я не часто лазаю в интернет. Это Никита отслеживает, потому что реагирует на все. При мне многие вещи происходили. Например, он говорит в трубку одно, а потом выходит публикация: либо заголовок какой-нибудь — с ног на голову, либо вообще все переиначено. Сколько мы уже скандалили, но бесполезно все. Не то чтобы бесполезно, но… Что можно сделать?

— Ну, как-то выстраивать свой имидж.
— Надо. Надо чтобы вообще кто-то Никитой занялся профессионально. Он же все сам. Ему часто говорят: “Ой, а кто вам все это придумывает? У вас, наверное, такой пиар-директор!” Какой пиар-директор?! Просто он очень креативный. Небанальный человек.

— Вы в самом деле его Дракошей зовете, или это шутка?
— Да, зову, есть у нас такой персонаж. Никита бывает очень нежным, прикольным. Он на самом деле ранимый. Вот я реагирую на все намного спокойнее и проще, чем он. Муж переживает, когда его подставляют. Говорит: “Ну ты-то слышала! Ты же здесь была”. Отвечаю: “Никита, что же делать”. Но так реагировать, как он, тоже нельзя. Если бы я на все обращала внимание в спорте, то никогда не стала бы олимпийской чемпионкой. У нас тоже есть подводные камни. Надо философски относиться. Но все равно рано или поздно истина восторжествует. Тайное станет явным.

“Власть первородной женщины”

— Вы всей семьей появляетесь на людях?
— Да. Раньше мы вообще часто с детьми выходили, когда я еще Эву грудью кормила, потому что дочь всегда была при мне. Сейчас реже, потому что они подросли и их можно оставить с няней.

— Никита, наверное, стихи им читает?
— Да. Поет! Они: “Папа, папа!” Видео смотрят, сами включают. Главные папины фанаты.

— На коньки собираетесь их ставить? Вы-то когда начали кататься?
— В три с половиной года. Сейчас вот Анжелю исполнилось три. Хочу отвести его на каток, чтобы попробовал: понравится, не понравится. У моей хорошей подруги Маши Бутырской своя школа. Она говорит: “Приходи, приводи”.

— У ваших детей довольно необычные, сложные имена.
— Ну, они же родились во Франции, там по несколько имен дают. Мы очень долго думали, как назвать мальчика. Никите хотелось Микаэлем. Еще когда беременной ходила, уже обращалась к сыну: “Мика, Мика”. Но когда приехали во Францию, моя мама говорит: “Вы что, офигели? Какой Микаэль? Думайте другое. Если будет Микаэль, я с ним не останусь”. Открыли календарь с именами. Я полистала и предложила: “День Ангела. Давай Анжелем назовем”. Никита добавил: “Пусть будет тогда Мик-Анжель”. Девочку я сразу хотела Эвой назвать. Муж сказал: “Пусть будет тогда Эва-Влада — власть первородной женщины!” Я согласилась: красиво, нравится.

— Как ваша мама восприняла эти имена? Уже смирилась?
— Нет, абсолютно не смирилась. Мама вообще с нами не общается. Перестала, когда Анжелю было три месяца. Я находилась в Биаррице. Она психанула, вещи собрала и ушла.

— Видимо, не одобрила ваш выбор мужа…
— Да, мама рисовала себе совершенно другие картины. Никита всячески пытался наладить с ней отношения. А она день нормально, на второй приходит и пилит меня: “Беги от него куда подальше. Разводись, устраивай свою жизнь. Ребенка я выращу”. Говорю ей: “Мам, я счастлива с этим человеком. Это моя жизнь. Я тебя с ним жить не заставляю. Он пытается найти с тобой общий язык. Ты же…” Она: “Он сумасшедший!” Тоже интернет читает. А жизнь в России вообще не знает, уже потеряла всякое представление, осталась в советских временах. И то, что я вернулась в Москву, ее возмутило.

— А ваша мама где, во Франции?
— Да, в Биаррице. Она считает, что в России вообще ужасно. Столько лет провела за границей, что вообще не представляет, как жить у нас. Ну и потом, когда пошли все эти раздоры… А главная причина была в доме, который был у меня в Биаррице. Я сказала, что мы будем его продавать, что это была совершенно бездумная и неграмотная покупка и эта ошибка поставила меня в очень сложную ситуацию. Правда, вначале мы с Никитой предполагали все-таки потянуть дом на себе. Однако мама заявила: вот она в нем живет, а нам, дескать, здесь делать нечего и приезжать тоже нечего. Ну я и подумала: нет, так быть не может, потому что не собираюсь платить за этот дом. И когда мы ей сказали, что будем продавать, то — о-о-о! — что было. Она нас попросту обложила… Сложно это… Я была весной во Франции, звонила ей, пыталась разговаривать. А она: “Не хочу о вас слышать вообще ничего, мне так легче. Ты испортила свою жизнь, не порти жизнь своим детям”.

— Как без внуков-то? Что-то не поняла…
— Ну вот так. Потому что не по ее. А всегда было по ее. И она все должна контролировать, всем командовать. Думаю, со временем это пройдет. Надеюсь…

— А с родителями мужа вы поладили?
— Да, нормально! Когда я была беременна Эвой, мама Никиты — Ядвига — целый год везде с нами ездила. И во Францию, и на гастроли. Очень много помогала, с Анжеликом была днем и ночью. Шустрая такая, живчик, несмотря на возраст — 73 года. Но у нее и других забот много, и кроме Никиты есть дети. Да и здоровье стало подводить, инфаркт был. И мы начали искать няню. Боялись, потому что столько слухов ходит. Я с этими двумя колясками не знала, что делать. Месяц такой дурдом был, думала, повешусь. Потом Маша Бутырская помогла найти няню.

— Как вам удается с двумя маленькими детьми держать себя в столь прекрасной форме?
— У меня после беременности все само собой быстро спало. И потом, у меня теперь очень хорошая няня, которая живет с нами — это, конечно, помощь огромная. Я довольна.

— У вас, кроме мужа, есть какая-то опора в жизни?
— Нет. Конечно, есть друзья, крестная моего сына Людмила Браташ. Это моя приятельница, мы с ней познакомились в Париже. Она очень любит моих детей… Но самый близкий для меня человек — Никита. И мои дети тоже моя поддержка.

“Батарейка бога”

— У вас не было желания стать каким-нибудь уважаемым спортивным функционером?
— И сидеть там?

— Некоторые любят власть ради власти.
— Нет, я по жизни больше практик. Это Никита рассуждает. А для меня слова мало значат. Если я что-то делаю, то должна видеть результат. А так что-то говорить…

— В России спортсмены часто бывают вовлечены в политику.
— Ну я же французская фигуристка! Хотя когда им надо — я русская, а когда не надо — французская. Однажды паспорт ребенку оформляла в российском посольстве, попросила: мол, сделайте, если можно, побыстрее, торопимся. А мне говорит один: “Так вы же олимпийская чемпионка за Францию, а не Россию!” Вот такие люди попадаются. Но когда им надо, то сразу: “Ой, все равно же она своя, русская, гордость наша!..”
Конечно, было бы интересно, если бы какая-нибудь “Дружба народов”, Россия — Франция. Однако предложений никаких нет. А сама я пока ничего не придумала.

— Во всяком случае, вы, во-первых, несомненно яркая женщина, а во-вторых, именитая спортсменка. Могли бы достичь больших успехов…
— Безусловно, могла бы. Тем более что у Никиты уже многому научилась — в плане общения. Меня раньше охватывало какое-то паническое чувство, когда камера, интервью. Я привыкла общаться с журналистами на французском, а в России как-то не получилось. Но это все тоже опыт. И муж многому научил, поддержал: здесь и беседы, и литература. Хотя не могу сказать, что я вообще… Знаете, как бывает, когда спортсмен ни одной книги не прочитал. Это не про меня. Но, естественно, столько, сколько читают актеры… Вот Никита столько философских книг прочитал. Он очень интересный человек.

— Вас своей философией увлек?
— Он считает: если бы все поверили, что мы творцы, то изменилось бы многое. Потому что нас всегда учили, что мы греховны. Я просто стала какие-то вещи понимать и немножко по-другому на них реагировать. Где-то в душе с ним согласна. Никита спрашивает: “Вот ты считаешь себя богиней?” Говорю: “Конечно!” Он: “Вот видишь, у тебя это есть. А у многих — нет”. Какой-нибудь женщине из глубинки этого не привили. А они, наверное, тоже могли бы! Вот такая у него философия. И я считаю, что это неплохо, может, и правильно, потому что у нас вот эта агитация церкви везде происходит. Это, понятно, полнейшее разводилово, бизнес. Церковь не в сводах церковных, а в нас. Вот с чем я полностью согласна. Но все это сложно…
Безусловно, надо во что-то верить. Иногда бываю в соборе в Елово, мне там нравится. Помогает чисто психологически.

— По отдельности ходите в церковь или вместе?
— Никита вообще не ходит. Он и покрестился ради венчания — моя мама настояла. Она знала, что Джигурда не крещеный, и надеялась… А он: “Не вопрос! Религии — это пальцы на моих руках…”
Нет, с ним говорить можно часами. Интересно. Я так не умею. У меня нет столько знаний.

— А он не задумывается о том, чтобы положить все свои жизненные перипетии на бумагу?
— Задумывается. Сейчас будет выходить совместная книга… Еще ему говорят: “Тебе надо создать свою религию, свой орден”. Но это все, конечно, шутки.

— Вы в данном случае — наблюдатель.
— Ну почему, я его всегда поддерживаю. А когда с чем-то не согласна, говорю.

— Прислушивается?
— Да. Вообще Никита упертый как бык, он же Овен по гороскопу. Но прислушивается.

— А вы кто по знаку зодиака?
— Дева. Это единственный знак, который адаптируется со всеми знаками гороскопа.

— Вы познакомились с Джигурдой пять лет назад. Что изменилось за эти годы в восприятии друг друга?
— Какие-то вещи, может, недопонимала, но отношения укрепились. Мне многие задают вопрос: “Счастлива?” Да, я счастлива. Потому что Никита для меня самый близкий человек. Он надежный. Его выставляли в желтой прессе: “Ловелас, мачо…” Да, он видный, яркий, сексапильный. Но с одной двенадцать лет прожил, с другой. Где гульба? Детям своим помогает. Порядочный. Бывает ранимым, я его поддерживаю. Расстраивается, руки опускает. Дела не любит до конца доводить. А я: “Не-ет, до конца!” Ведь Овнам часто результат нужен сразу, уже завтра. А я ему: “Нет, так не бывает”.
Я только хотела бы, чтобы узнали его настоящего. Меня спрашивают: “Как вы относитесь к его матерным стихам?” Ну как отношусь? Сама мат не употребляю. Вот от Шнура, от примитивной похабщины вообще в шоке. А у Никиты в стихах есть смысл. Он мат использует не для того, чтобы кого-то обругать, а для усиления эффекта. Потому что, к сожалению, просто говорить — не услышат. Нет эффекта! А смысл в его стихах есть. И смелость определенная. Не каждый решился бы. Вот весной презентация сборника будет. Не знаю, это такая… бомба!

— На презентацию пойдете?
— Естественно. Я же сказала: будут представлены два сборника — матерный и лирико-философский. И название соответствующее: “Батарейка бога: плюс и минус”. Там матерное, как говорит Никита, будет уравновешено высоким, чтобы не было перекоса. И тот, кто имеет уши, услышит. А поверхностные люди и не въедут толком.

Марина убежала обедать. Ведь наша беседа незапланированно затянулась, все давно остыло, а официантки “Планеты” утомились звать звезду за стол. Я же смотрела олимпийской чемпионке вслед и думала: какими же люди бывают разными — в спорте и после…