ЧЕ-2012. Гарно вмерла Украина. Девичев переполох

Привет из детства

Теперь я знаю, какой город EURO настойчивее всего отсылает в детство. В те истрепанные времена, когда деревья были большими, а трибуны стадионов деревянными. Когда у стен “Трактора”, “Пищевика” или “Обувщика” стояли бочки с пивом, автоматы с газировкой, а толстые торговки подавали детям мороженое на палочке. И народ валом валил на футбол, пропуская через себя это пиво, это мороженое и игру, которую называли искренней.
Вот на таком именно ощущении ловишь себя, когда по тенистым тротуарам приближаешься к “Донбасс-Арене”.
Донецк как был городом рабочего человека, так и остался. Главный пролетарий Донецка стоит на подходах к стадиону и сурово всматривается вдаль. Товарищ Артем, большевик и революционер, он здесь вроде символа. Его именем названы улицы и шахты не только на мозолистой Украине, но и в трудовой России. А еще обитель суровых шахтеров и металлургов характерна узкими и не слишком ровными дорогами, шумными пробками в час пик, почти крымской жарой и зелеными парками, которые изо всех сил стараются хоть как-то справиться с загазованностью индустриального центра.
Но главное богатство города — это, конечно, люди. Южные люди с отзывчивой южной душой и певучим акцентом. Стройные девушки-хохлушки с высоким бюстом. Безобидно сварливые, как в фильме “Брат-2”, таксисты. Прокуренные водители запыленных маршруток, всегда готовые услужить несмелому и несведущему туристу. Громкоголосые лоточники на рынках и рыночках, нахваливающие свой товар.
Советское прошлое держит Донецк крепко. Треножит названиями микрорайонов (Буденовский, Калининский, Куйбышевский…), очаровывает обилием автомашин марки ВАЗ, вяжет доминирующей русской речью. Но капитализм помалу берет свое, и на пролетарской почве активно прорастают сверкающие бизнес-центры, пятизвездочные отели, ночные казино и автосалоны. Чтобы купить новенький “Бентли”, капитану “Шахтера” Дарио Cрне не обязательно ехать поближе к “парижам”. Достаточно в промежутках между тренировками заглянуть на улицу коммуниста Постышева, расстрелянного в 30-х именем товарища Сталина.

Козацького роду

Еще в Донецке налицо культ футбольного “Шахтера”. И этот культ живет даже в дни EURO: работают фирменные клубные магазины, продается символика, лица игроков-горняков красуются на рекламных щитах.
Но во вторник, разумеется, всякое точечное футбольное пристрастие расценивалось как измена родине. Ибо в решающем матче группы “D” против англичан играли не динамовцы, не донетчане, не днепропетровцы и не симферопольцы — играла “національна збірна”, за которую, позабыв обо всем на свете, болели и страдали всем жовто-блакитным миром.
И здесь уж местный донецкий колорит неотвратимо померк. Национальное сознание пробудилось и рвануло, как освобожденная в ядерной реакции энергия. Что там какие-то шахтеры с отбойными молотками, что там какой-то Срна на “Бентли” — улицы запрудили “людины” в исконно украинских одеяниях. Красавицы разгуливали в ботах, сорочках-вышиванках и венках, надетых на прическу-плетенку, как у Юлии Тимошенко. Парубки фланировали в шароварах, казацких шапках-махновках и тех же подпоясанных вышиванках. Встречались в толпе даже пресловутые запорожские чубы — ради победы любимой команды было не грех остричься даже так.
Ну, и пели эти аутентичные “хохлы” так, что сразу становилось понятно, отчего “мову рiдной Украины” считают едва ли не самой мелодичной в мире. Они “спивали” — и становилось неловко за слышанное ранее в Варшаве и Гданьске, за все эти жалкие “Польска бяло-червони”, русскую “Катюшу” и тем более пошлые “оле-оле-оле”.
“Че-ервону руту! Не шука-ай вечорами!” — горланили, как на свадьбе, разодетые хлопци и дивчины. Они скакали и расплескивали пиво. А рядом шлягер уже готовы были заглушить другие, заводящие песнь про славных украинских повстанцев. Где-то невдалеке распевали что-то иное, еще дальше — нечто третье. Но все глотки слились воедино, стоило кому-то выкрикнуть без оглядки на ноты “Ще не вмерли України ні слава, ні воля!” Гимн тотчас подхватили и раскатисто повели по музыке композитора Вербицкого.
Я помню свои ощущения от того, как пели то же самое на стадионе во Львове — когда там сколько-то лет назад играла сборная Штанге. Тогда, что особенно запомнилось, вместе с трибунами страстно “спивали” даже тетки, проверяющие на входе билеты, и дядьки-милиционеры при исполнении. И там, и здесь особенно проникновенный нажим делался на строке “Згинуть наші воріженьки…” И там, и здесь мой культурный шок был одной природы и одной силы.
Через час с небольшим гимн вместе с партнерами по команде исполнит, положа руку на сердце, Артем Милевский. И во мне не шевельнется ничего, связанного с его детством и юностью в минской футбольной школе “Смена”.

Героям слава!

Удивительно, но в пророссийски настроенном Донецке — городе, являвшем известную антитезу “оранжевой революции” — проходило на ура даже бандеровское приветствие “Слава Украине!” Оно адресовалось незнакомым людям и неизменно находило отклик строго по националистическому чину: “Героям слава!” Пароль бытовал в обстановке всеобщего веселья и дополнял яркую картину народного единства.
Случались, впрочем, и локальные казусы. Вроде того — с участием нахрапистого россиянина в майке с двуглавым орлом. Он, будучи в некотором допустимом подпитии, активно затесывался в “жовто-блакитную” компанию. Затесываться получалось с переменным успехом. Когда дядя говорил, что приехал болеть за Украину и лично за Шеву, — хозяева праздника принимали его за своего. Но когда он пытался донести, что “все мы одна большая страна Россия”, его немедленно отчуждали. Настолько немедленно, что в какой-то момент один парубок, почесывая руки, негромко сказал другому на великом и могучем: “Кажется, назревает межнациональный конфликт”. Это в общем была шутка — но вы же понимаете, что в каждой шутке…
А вот к кому не было ни малейших вопросов, так это к англичанам. Они, конечно, высадились на Донбассе приличным десантом — несколько тысяч легких на подъем подданных королевы и поклонников Стивена Джеррарда. И были сердечно привечены местным народонаселением. Хотя, по большому счету, британского присутствия город-миллионник почти не заметил. Разве что один субъект весь в желто-синем маячил в толпе и во все горло выкрикивал: “Уэйн Руни, ты кто такой?! Давай, до свиданья — иди домой!” На него цыкали — будто предчувствуя, какую шутку с украинской сборной вскоре сыграет “откинувшийся” после дисквалификации форвард “Манчестер Юнайтед”.

Не бери до рота…

Британцы на комфортнейших трибунах “Донбасс-Арены” были, разумеется, в явном меньшинстве. Но подавить себя не дали. Беспрестанные песни, четкие, отработанные скандирования — порой создавалось впечатление, что фанатские речевки во славу родной сборной англичане не то впитывают с молоком матери, не то специально учат в средней школе, не то имеет место и то, и другое. Особенно явно приезжая торсида стала доминировать над украинской во втором тайме — после того как счет открылся в результате нелепых рикошетов и ошибки Пятова. Здесь уж сектор не умолкал — до самого финального свистка, встреченного торжествующим рыком.
А украинцы болеют по-нашему. Попев и поплясав перед игрой, на трибунах они единым порывом не выступали — если не считать за таковой гоняемую по часовой стрелке “волну” и оглушительный свист в адрес рефери, не засчитавшего гол Девича.
Еще в Донецке в ходу печально знаменитые дудки. Дудит народ, нервирует. Хотя перед чемпионатом Европы по стране даже прокатилась “антидудочная” акция под кодовым названием “Не бери до рота всяку гидоту”. Не помогло. “Гидота” торжествует — барабанные перепонки дрожат, чувствуя близость звукового порога.
Ну да бог с ними — с дудками и англичанами. Атмосфера на стадионе все равно была волшебной, непередаваемой. Складно ли болельщик орет, или каждый сам по себе — дело второе. Первое дело — это когда на трибунах негде упасть горошине, и пятьдесят тысяч человек, собравшись в одно время в одном месте, одержимы одной идеей. Этой идеей пронзены, являются добровольными и счастливыми рабами этой идеи.

Украинцы не россияне

Хозяева играли, может, не слишком изобретательно, не слишком умно, не слишком классно. Но после игры было общее мнение: сборная Украины выжала из себя все соки, весь азарт, до дна выскребла из себя весь имеющийся потенциал. Для победы этого, увы, не хватило. Ну так что же: бывает…
Эх, если бы еще судья таки зафиксировал гол Девича… Если бы попал в створ вингер со смешной фамилией Коноплянка… Если бы не промахнулся с линии вратарской Милевский… Если бы Шевченко не донимала травма… Если бы прекрасная, но проклятая “Донбасс-Арена” была фартовой для сборной… Как много этих “если бы” витало над пустеющими трибунами! Неправду говорят, будто футбол не терпит сослагательного наклонения. Еще как терпит, иначе за матчами не тянулся бы шлейф эмоциональных споров и пересудов.
Блохин метался у бровки до финального свистка. С каждой минутой в его бурной пантомиме было все больше трагизма. Для своих “почти 60” Олег Володимирович еще поразительно подвижен и, кажется, смог бы забить изрядную пулю в хорошей ветеранской компании. Он и вышел на поле вскоре — по финальному свистку. И увлек с собой в центральный круг всех игроков — чтобы тепло попрощаться со своими замечательными зрителями и этим замечательным EURO. Он еще накануне это обещал в случае неудачи — когда с характерной прямотой возмущался противоположному поведению российских футболистов. Последнее прости у украинской сборной получилось достойным — как игра, показанная на чемпионате.

“Пойдем поговорим?”

А потом был “третий тайм” — в микст-зоне для игроков, в пресс-центре для тренеров. Футболисты диктофонов не сторонились. Вот из-под кепки льется одесский говорок Воронина. Вот Шева объявляет о завершении карьеры в сборной. Вот возвышается над журналистами широколобый Лескотт. Вот поправляет прическу интеллигентный Тимощук. Вот топырятся уши коренастого Руни. Слушая вопросы, он отхлебывает из бутылки и знать не знает, в какую тоску вверг 46-миллионную страну.
Ну а в пресс-центре вышел концерт. К этому делу у Блохина давняя склонность. По обыкновению он говорил резко, отрывисто и часто переходил в контратаку. Хвалил игроков, рисовал перспективы, возмущался судейством. Все бы на том и закончилось, если бы один корреспондент внезапно не взвинтил страсти: “Да что вы такое говорите?! Достойная игра?! Команда же — “мертвая“! Гусев на 60-й минуте мертвый стоит! Мне стыдно!” Блохин, как показалось, на миг остолбенел, но потом за ним не заржавело. Отпор журналисту он давал долго и упорно, с каждой репликой повышая градус. Лейтмотивом была готовность к немедленной драке: “Давайте выйдем за дверь — и я все объясню вам один на один! У вас есть мужское начало?! Так пойдем, чего вы?!” Слушая перевод, английские журналисты переглядывались: подерутся или нет? Не подрались — журналист “выходить” не решился. Ну и хорошо.
…Когда огни на “Донбасс-Арене” начали угасать, приближался второй час ночи. Ветер гонял по асфальту целлофановые обертки и пивные банки. Общественный транспорт по узким улицам ходил чуть ли не до утра. Среди прокуренных водителей донецких маршруток тоже имеются футбольные болельщики.