Проблема. Чему нас учат?

За “ахинею” — отлично

Одной из ключевых проблем легкой атлетики, да и всего отечественного спорта мне видится подготовка тренерских кадров. 18 лет я посвятил спринту. Меня всегда волновало: почему результаты наших спринтеров, особенно мужчин, катастрофически отстают от показателей американцев, ямайцев, англичан… Удобное оправдание: в спринте доминируют темнокожие спортсмены, а их превосходство обусловлено физиологическими особенностями, строением мускулатуры, врожденными силой и выносливостью. Но ведь нынешнее поколение спринтеров не дотягивает до уровня Борзова, Сапеи, Корнелюка, выступавших 40 лет назад. Были же и у нас традиции в спринте. Куда все девалось?
Чтобы получить ответы на эти вопросы, поступил в БГУФК (за плечами уже была учеба в УОРе). Это было в конце 90-х годов. Уже на первом курсе понял, что в вузе ничего не узнаю. Однажды спросил у преподавателя: “Почему мы на занятиях не разбираем методики тренировок известных зарубежных атлетов?” На что получил ответ: “Могу рассказать, но подавляющему большинству это будет неинтересно”.
Еще будучи школьником и тренируясь в ДЮСШ, начал собирать информацию об известных бегунах и их наставниках. К моменту поступления в БГУФК у меня имелись данные о методиках выдающихся специалистов Д.Буша, Ч.Томаса, С.Белла, Д.Краддока. Но информация была разрозненная, многого я не понимал, требовалось ее систематизировать и обобщить. Обратился к преподавателям, но большинство и не слышали этих фамилий. Правда, среди них не было бывших спринтеров.
Защищая курсовую работу на тему “Тренировка спортсменов высокого класса в беге на 400 м на предсоревновательном этапе подготовки”, в одном месте серьезно ошибся. Поскольку члены комиссии (бывшие прыгун в длину, марафонец и метатель) этого не заметили, я продолжал нести околесицу. В итоге удостоился похвалы и хорошей оценки. Хотя сам себе поставил бы “неуд”. Мне кажется, оценивать работу на тему спринта должны люди, досконально в нем разбирающиеся. Трудно представить, чтобы математика оценивал химик.
Вузовские учебники противоречили работам американских тренеров. За годы учебы в университете так и не услышал того, что меня интересовало: мы не разобрали ни одной методики известного тренера, не просмотрели и не проанализировали бег хотя бы одного знаменитого чемпиона.
Зато научились заполнять журналы по практике! Мы писали в них сплошную ахинею, зная, что никто этого читать не будет. Под каким-либо предлогом брали на кафедре журналы прошлого года и списывали все подряд, меняя только даты, или переписывали друг у друга. В одном журнале по практике, который был оценен на “отлично”, нашли матерные стихи. Конечно, были и те, кто добросовестно относился к заполнению документов. Но это ли главное для тренера?

“Химия” и биохимия

Разочаровало и изучение биохимии. Современный спорт без фармакологии, без медицины представить невозможно. Не открою тайны, если скажу, что наши спортсмены поголовно сидят на “химии”. Кто с ведома тренера, кто — нет.
В неполные 15 лет я поступил в УОР. Там тренер заводил нас в коморку и давал таблетки. Не буду утверждать, что это были запрещенные вещества, но нам не сообщали, какие именно. В 15-16 лет мы сами себя кололи и глотали “химию” по примеру старших. Знали, что нехорошо, но делали это по недомыслию либо чтобы не сплоховать перед товарищами. Не понимая, как принимать таблетки, пользовались советами тех, кто был на пару лет старше.
В университете — то же самое. Те, кто продолжал тренироваться, сидели на “химии”. В общежитии университета у друзей я видел пачки метана, капсулы винстрола, ретаболила и других анаболиков, которые можно купить с рук в любом тренажерном зале или из-под полы в магазинах спортивного питания.
Удивительно, но на занятиях по биохимии нам ни слова не говорили об этих препаратах, про их побочные действия. Нас никогда не знакомили со списком запрещенных средств. Мы не изучали новинки современной фармакологии. Ничего не было сказано о современных разрешенных препаратах, способствующих развитию выносливости, силы, быстроты. Мы все узнавали друг от друга или из интернета, пробовали на себе, искали оптимальный вариант методом проб и ошибок.
Сейчас, общаясь со спортсменами, вижу: ничего не изменилось. Можно ли конкурировать на международной арене без этих знаний?

По-американски

Сравнивая методики тренировок американских специалистов с тем, чему нас учили, и тем, как нас тренировали, я выявил, как мне кажется, значимые отличия.
Во-первых, у нас подготовка легкоатлетов начинается с девяти лет. Американские же дети соревнуются уже с пяти. Вот что рассказывает американский спринтер Брайан Льюис:
— С 5 до 8 лет бегают 50 метров, с 8 до 11 — 75, с 12 — 100. Они ничего не знают про легкую атлетику, не используют стартовые колодки, просто встают на старт и бегут. Соревнования проводятся довольно часто. Участников очень много. Специально введены эстафета 8 по 25 метров. Это движение развито во всех штатах. На соревнования обязательно собирается много народу.
Я согласен с американцами, так как знаю из физиологии, что быстроту, главное качество спринтера, эффективно развивать, начиная с семи лет. Наивысший показатель быстроты зарегистрирован у десятилетних детей. У нас в этом возрасте многие еще и не начинают тренироваться.
Во-вторых, интенсивность и направленность тренировки. По объему тренировочной нагрузки мы близки, а зачастую и превосходим американцев, но в интенсивности выполнения упражнений значительно уступаем. Наши спринтеры много времени уделяют медленному бегу на отрезках. Один из американских тренеров говорит:
— Джоггинг (медленный бег) очень вреден для спринта. Даже по песку мы бегаем быстро. Медленный бег много и часто делать нельзя, потому что он развивает медленные мышечные волокна. Если его делать не тогда когда надо, это мешает показать высокий результат.
В-третьих, силовая подготовка спринтеров. При визуальном сравнении наших и заокеанских спринтеров видно, насколько белорусы уступают в мышечной массе американцам. Вот что говорит Брайан Льюис о силовой подготовке:
— Тренировка обычно строится так: с 9.00 до 13.00 силовая подготовка в зале, затем выходим на стадион и работаем еще полтора-два часа. Таким образом, занятие состоит из двух частей — силовой и беговой. Некоторые делают наоборот. Я предпочитаю в силовой подготовке работать больше над верхним плечевым поясом, поэтому ноги после такой тренировки у меня не уставшие… Спортсмены, которые выполняют много силовых упражнений на ноги, сначала делают беговую часть тренировки, а затем силовую, поскольку не стоит бегать на уставших ногах. В силовой работе мы никогда не используем полный присед — для спринта это не нужно. А полуприсед выполняю с весом 170-180 кг. Спринтеру нужна взрывная сила… Все силовые упражнения должны выполняться на быстроту.
Рост интенсивности тренировки и силовой подготовки поднимает проблему восстановления спортсмена на тренировках и между ними. Здесь у нас огромный пробел в области фармакологии.
В-четвертых, тактика. Ни в одном учебном пособии я не встречал информации о тактике бега на 100 м. Лишь в журнале “Легкая атлетика” за 2002 год мне попался такой материал. Американцы не начинают бег в полную мощность. Старт свободный, раскрепощенный. В статье анализировался бег Карла Льюиса и Бена Джонсона. Первые 30 м они начинают в районе 3.80-3.90, что для бегунов такого уровня небыстро. И по ходу дистанции незначительно сбрасывают скорость один, а то и два раза. Это позволяет им не закрепощаться, не ломать структуру бега, а сохранять легкость и высокую среднюю скорость.

Система несостоятельна

Мне повезло: у меня была возможность путешествовать по Европе. В Испании познакомился с детским тренером по легкой атлетике, русским, он давно там живет. Мы сравнивали: как у них и как у нас. Оказалось, они много времени уделяют изучению методик тренировки выдающихся спортсменов, просматривают и анализируют множество видеозаписей. А как у них поставлено изучение биохимии и новинок фармакологии!
Наша нынешняя система подготовки тренеров несостоятельна. В вузе я немного узнал о спринте, немного о метаниях, ходьбе и так далее. Но толком не знаю ничего. Быть классным тренером во всех видах легкой атлетики невозможно. Было бы эффективнее, если бы в БГУФКе наладили специализированную подготовку.
В университете я так и не узнал, почему деградирует наша легкая атлетика и спринт в частности, и что делать, чтобы исправить ситуацию. Сложилось впечатление: преподаватели сами не знают, что делать. И все же БГУФК — мой любимый вуз, и мне хотелось бы, чтобы он выпускал не только учителей физкультуры, но и тренеров-профессионалов.
У меня есть друг, с которым мы вместе учились в УОРе. Мы мечтаем открыть собственную спортивную школу, где тренировочная работа будет основываться на научном подходе, где учеников будут отбирать, а не набирать, где не станут требовать сиюминутного результата от тренера, а тот будет не натаскивать учеников на результат, а подводить их к нему. Где тренеры перестанут пичкать детей “химией” и подсовывать для росписи платежные ведомости с непроставленными суммами. Где отбор в команду будет проходить по спортивному принципу…
Думаете, утопия?