Спецкор. Их величество. Все по-другому

Свои и чужие
Вот и на встрече с журналистами в нашем посольстве во вторник многие вздыхали: ах, китайцы! Эх, англичане… На самом деле разницу в подходах организаторов можно было обнаружить давным-давно — еще на чисто декларативном уровне. Китайцы в свое время рвали рубаху на груди: главная задача организаторов — сделать так, чтобы всем гостям Пекина было максимально комфортно. А мэр Лондона Борис Джонсон оформляет лейтмотив Олимпиады иначе: потрафить всем местным жителям Лондона.
Чувствуете разницу? При том что ради гостей лондонский градоначальник тоже готов постараться, во главу угла он ставит не понаехавших на двадцать дней визитеров, а вечно ворчащих соотечественников. Ведь все восхищенные блестящим приемом гости недели через полторы навсегда отчалят от берегов Темзы, а аборигены, платящие налоги и голосующие на выборах, — останутся. И будут вершить судьбу Бориса Джонсона по всей строгости. И блондинистый мэр больше всего не хочет оказаться один на один с обманутыми вкладчиками. Ведь на последних выборах зимой своего главного оппонента Кена Ливингстона он обошел на тоненького.
Поэтому как бы ни был важен для Джонсона имидж британской столицы, свои ему многожды важнее. Иначе в следующий раз Бориску на царство уже никто не попросит.
Для него сейчас главное, чтобы от Олимпиады не пострадало ни одно лондонское животное. Насчет приезжих они тоже постараются. Но — во вторую очередь. Свои важнее чужих. При любом раскладе. На этом стояло, стоит и стоять будет Соединенное королевство Великобритании и Северной Ирландии. Здесь точно знают, что никакой международный авторитет не поможет, если погода в доме будет не фонтан.
Великобритания всегда уверена в своей правоте. Ей гораздо меньше нужно пускать пыль в глаза, чем тем же китайцам, которые никак не могут понять, что сверхдержаве ничего и никому не нужно доказывать. Англия во время Олимпиады — почти такая же, как и до нее. Разве что зачистили акции протеста у собора Святого Павла. Но даже это вызвало такую критику в прессе, что неудобно стало не только Джонсону, но и самому Дэвиду Кэмерону, а один из священников собора подал в отставку.
Быть собой — вот что важно. Британцы дома, вы к ним явились, но ради вас они не собираются напяливать фрак или нести в ломбард фамильное серебро, чтобы повкуснее вас накормить. Они станут делать то, что диктует здравый смысл, а вы — как хотите. И считают это единственно верным, свысока поглядывая на воспеваемые зарубежными гостями пекинские, в особенности журналистами, чудеса. Здесь журналистов не прикармливают брелоками и значками, им не дают чаевые.
Англичане крайне брезгливо относятся к пекинским потугам выглядеть молодцами. Дескать, три четверти страны стоит по колено в воде на рисовом поле, а правительство, которое эти три четверти даже не выбирали, берет на себя право спустить столько денег на фантастическую ярмарку тщеславия. Англия бы себе такого позволить не могла. Англичане никого не хотят обойти в медальном зачете. Они будут стараться, но плана у них нет. И самое главное: Великобритании все равно, что о ней думает весь мир. Гораздо важнее, что она сама о себе думает.
Нам на всякий случай об этом стоит помнить. Ведь уже через два года Беларусь примет первый в своей истории топ-турнир — хоккейный чемпионат мира-2014. Очень важно, чтобы у нас организаторы нашли правильный баланс между гостеприимством и чувством собственного достоинства и самоуважения. Ведь как ни ублажай гостей, они останутся чужими.

Завтра туриста

Можно ли заработать на топ-турнирах вообще и Играх в частности? Или прав культовый автор “Financial Times” Стефан Шимански: заработать на каком-нибудь чемпионате мира — это все равно, что заработать на вечеринке у себя дома?
Самый дискутируемый вопрос в политических и спортивных кругах: зачем Лондону Игры в принципе? В отличие от Пекина британской столице нечего доказывать миру. Это Поднебесной важно было продемонстрировать коммунизм со щурящимся китайским лицом, свободу слова, прочие чудеса и привлечь в страну туристов. У Лондона все это было и до Олимпиады. Более того, по некоторым оценкам, в количестве туристов этим летом британская столица уступит прошлогоднему показателю. Игры, конечно, станут маяком для многих. Но примерно столько же народу они заставят отложить визит в Лондон на следующее лето. Ведь Олимпиада для равнодушного к спорту человека — это дикие цены на все на свете, отсутствие жилья и прочие неудобства.
Многие лондонцы тоже давно выбрали свою роль во время Игр. Количество купленных туров подальше от Англии вообще и Лондона в частности бьет все рекорды. Связываться с Играми желают далеко не все местные. Как ни старался Оргкомитет с Борисом Джонсоном, что одним спортивный праздник, для других — обуза, от которой лучше держаться в стороне.
Какие все-таки люди разные! Некоторые готовы брать отпуск и ехать за тридевять земель, чтобы поволонтерить на Играх за еду и воду. А некоторые сделают все, чтобы не провести в олимпийском Лондоне ни одного лишнего часа.
Журналисту понять досаду отдельных местных тяжеловато. Он видит происходящее из окна шаттла, катающегося по центральному Лондону на невиданных для простых смертных скоростях по выделенным линиям. Он ходит на арены со специального хода, почти избегая очередей. И билеты на соревнования ему нужны только в особых дефицитных случаях — например, на церемонию открытия или плавательный финал на сто метров, где сегодня участвовала Александра Герасименя. Да и в этих эксклюзивных случаях не нужно стоять в очередях часами, переплачивать перекупщикам и терпеть лишения.
Разве что централизованно не кормят. Но почти везде есть маленький столик-чайхана с кипятком, кофейком и пакетиками какого-то “Липтона”. А уж если еще и печенья овсяного поднесут, так вообще замечательно: считай, пообедал. Но ведь наш журналист еще и жаловаться станет: чай холодный, печенье плохое, вид из ложи прессы так себе, вайфая нет, шаттлы редко ходят… Нет, слишком далек журналист от народа, чтобы понять, что же такое Олимпиада на самом деле.
Даже жилье в общежитии олимпийского типа — это правда не постоянная, а временная. Разъедутся журналисты — и студенты здесь с сентября заживут совсем по другим законам. Журналисту ли рассуждать о дороговизне для трудящихся всех стран, если видят они в основном пресс-центры и спецавтобусы? И где та лондонская красота, которой восхищается галактика? Из окна автобуса видать ее только мельком: то Вестминстерский дворец с аббатством промелькнет, то Тауэрский мост, то Гайд-парк. Что в интернете смотри, что в окне — все едино.

Метрополия

Вот вчера шаттл велосипедиста насмерть сбил. И кажется: зачем такие шаттлы? Уж лучше на метро. Тем более что именно в метро можно ближе всего подобраться к настоящему Лондону. Под землей журналистские привилегии ограничиваются цветом электронного проездного — ойстера. Он розовый, позволяющий путешествовать во все концы подземного государства бесплатно. В остальном выделенные линии заканчиваются: репортер — на тех же пассажирских правах, что и все остальные.
Разобраться в самой старой подземке мира — штука нехитрая. Чем больше километров на красно-бело-синих поездах намотаешь, тем увереннее будешь себя чувствовать. Шаттлы — для слабаков. Путь воина — это метро. Это вам не минские крестики-нолики, где даже дети младшего школьного возраста могут чувствовать себя уверенно после двух поездок. Лондонский андеграунд — это настоящий квест. Здесь путь между двумя станциями не ограничен одним вариантом. Их может быть и два, и три, и четыре. И выбрать оптимальный по силам только матерому лондонскому комьютеру (классное слово, правда?), то есть человеку, регулярно добирающемуся до работы и дома на общественном транспорте. Ведь нужно знать не только куда ходит линия, но и уйму всяких нюансов. Например, какие станции по выходным закрыты (а такое бывает), на каких линиях поезда ходят чаще, на каких и в какие часы возможны людские заторы и задержки. И еще уйму всяких мелочей типа, где взять бесплатную газету, где проще пересесть, в какую сторону выйти. На это нужны годы тренировок.
Мой самый дальний проезд на метро — от арены “ExCel”, где соревнуются штангисты, фехтовальщики и боксеры, до Уимблдона. С восточной окраины Лондона до западной. Зашел на станции “Принс-Риджент”, вышел — на “Саутфилдз”. 28 остановок, две пересадки, почти два часа пути. Зашел на одной планете — среди восточных лондонских доков, на берегу Темзы, посреди главного рабочего квартала английской столицы, где ни садов, ни деревьев, а только сталь и асфальт. А вышел в совершенно сельской местности, где ни развязок, ни железнодорожных путей в четыре этажа, а только кусты шиповника растут за заборчиками, а кое-где они и есть сам заборчик.
Лондон — это коллекция городов, сросшихся до плотного состояния мегаполиса. Еще относительно недавно, в шекспировские времена, Тауэр слыл сам по себе, а Саутварк по ту сторону тауэрского моста был уже самостоятельным городом со своим епископом. Лондон на его суверенность особенно не посягал: через Темзу были один-единственный мост и паромная переправа. Разные берега реки жили разными жизнями. Исключение составляли разве что холодные зимы: Темза замерзала, и по ней становился возможным пеший переход.
Да, были времена. Теперь главная река столицы редко когда даже подернется льдом. А четыреста лет назад — запросто. И дело не в глобальном потеплении. Во времена Шекспира берега были естественные, неторопливые. А нынче — бетонные. Темза течет по большой трубе, и поток ничто не держит.
Раньше преградой для воды служил единственный мост — “London Bridge”. Его опоры были толстенными, на нем располагались даже небольшие магазины. Он создавал естественную запруду, в которой вода быстра замерзала. Лондонский мост есть и теперь. Но он уже тонконогий, современный. Вода под ним течет быстро и неудержимо. А раньше выйдет народ со скучного северного берега — и рванет на южный, где открылся новый театр “Глобус”. Лондонские большие шишки клеймят его позором — подрывает, дескать, мораль. А простой народ очень любит смотаться в Саутварк и посмотреть на представление. Ведь в Саутварке все совсем по-другому…